— Нет, — отвечаю я, краснея. — Спасибо, все хорошо.
Он кивает, хмурится и продолжает уже более деловым тоном:
— Полагаю, ты исчезла вчера, потому что решила взять работу на дом?
— Э… да. — Я откашливаюсь. — Совершенно верно.
— И без сомнения, многое успела за это время?
— Ну… да. Очень.
— Превосходно. Я так и думал. Продолжай в том же духе. А остальным… — Пол предостерегающе оглядывает комнату, — советую помнить, что я сказал.
— Разумеется, — отвечает за всех Артемис. — Мы помним.
Пол закрывает за собой дверь, я медленно сажусь и пристально смотрю в монитор, ожидая, пока появится картинка.
«Все будет хорошо, — повторяю я себе. — Все будет хорошо, нужно только сосредоточиться на работе, с головой уйти…»
Неожиданно до меня доносится чье-то громкое пение. Знакомая мелодия! Да это…
«Карпентерз».
Один… второй… еще несколько человек присоединились к хору…
«Рядом с тобо-о-ой…»
— Что с тобой, Эмма? — осведомляется Ник, когда я резко вскидываю голову. — Дать носовой платочек?
«Рядом с тобо-о-ой…» — снова заводят шутники, и я слышу приглушенный смех.
Но реагировать нельзя. Не стоит доставлять им такого удовольствия.
Стараясь оставаться спокойной, я проверяю электронную почту и тихо ахаю. Обычно каждое утро меня ждет не более десятка сообщений. Сегодня их девяносто пять.
Па: Мне в самом деле нужно поговорить…
Кэрол: Я уже нашла для клуба Барби еще двоих членов!
Мойра: Я знаю, где можно достать очень удобные стринги!
Шарон: И давно это у вас?
Фиона: Напоминаю о семинарах «Познай собственное тело».
Я просматриваю бесконечный список, и знакомая боль сжимает сердце.
Три электронных письма от Джека.
Что мне делать?
Прочесть?
Моя рука нерешительно касается «мыши». Может, дать ему шанс объясниться? Или он и этого не заслужил?
— Кстати, Эмма, — с невинным видом начинает Артемис, протягивая мне пластиковый пакет. — У меня тут джемпер… думаю, тебе он понравится. Лично мне он немного мал, но зато такой миленький. И должен тебе подойти, тем более что… — Она ловит взгляд Кэролайн. — …у тебя восьмой размер.
И обе разражаются истерическим хохотом.
— Спасибо, Артемис, — сухо отвечаю я. — Ты очень добра.
— Иду за кофе! — объявляет Фергюс, вставая. — Кому принести?
— Мне лучше «Харвиз бристол крим»! — громко просит Ник.
— Ха-ха, — говорю я тихо.
— О, Эмма, я совсем забыл, — добавляет Ник, вразвалочку подходя к моему столу. — В администрации новая секретарша. Видела? Это что-то!
Он многозначительно подмигивает, но я отвечаю непонимающим взглядом. До меня в самом деле не сразу доходит.
— А причесочка! Каждая прядка торчит отдельно! Не говоря уж о дангери!
[40]
Просто класс!
— Заткнись! — бешено кричу я, заливаясь краской — Я не… не… отвалите вы все!
Дрожащими от злости руками быстро удаляю сообщения Джека. Ничего он не заслуживает. Никаких шансов!
Вскакиваю и, тяжело дыша, вылетаю из комнаты. Бегу в туалет, захлопываю за собой дверь и прислоняюсь горячим лбом к зеркалу. Внутри, как лава, кипит ненависть к Джеку Харперу. Имеет ли он хоть какое-то понятие, что мне приходится выносить? Имеет ли хоть малейшее представление, что сделал со мной?
— Эмма! — зовет кто-то. Я вздрагиваю, готовая к худшему.
Я и не слышала, как вошла Кэти. Она стоит за моей спиной с косметичкой в руках. Ее лицо отражается в зеркале рядом с моим… и она не улыбается. Совсем как в фильме «Роковая страсть».
— Значит, — сдавленно начинает она, — ты не любишь вязаные вещи.
О Боже! О Боже! Что я натворила? Взбаламутила тот тихий омут, который до сих пор назывался «Кэти». Не буди лиха… И что теперь? А вдруг она пронзит меня спицей?!
— Кэти, — отвечаю я, и сердце мое бешено колотится. — Кэти, пожалуйста, послушай… я никогда не говорила…
— Эмма, и не пытайся, — повелительно поднимает руку Кэти. — Нет смысла. Мы обе знаем правду.
— Он ошибся, — быстро говорю я. — Все напутал! То есть… дело в том, что я не люблю… вязать. Ну, знаешь, столько возни, и нитки пугаются…
— Вчера я очень расстроилась, — перебивает меня Кэти с жутковатой улыбкой. — Но после работы сразу пошла домой и позвонила маме. И знаешь, что она мне сказала?
— Ч-что? — заикаюсь я.
— Что… что тоже не любит вязаные вещи.
— Как это?
Я круто разворачиваюсь и открываю рот. От изумления. Потому что сказать мне нечего.
— И бабушка тоже.
Сейчас, с раскрасневшимся лицом, моя подруга похожа на прежнюю Кэти.
— И остальные мои родственники. Они все это время притворялись. Совсем как ты. Теперь я все понимаю! — возбужденно тараторит она. — Знаешь, на прошлое Рождество я связала бабушке покрывало на диван, а она вскоре сказала, что его украли взломщики. Но спрашивается, каким это взломщикам понадобилось вязаное покрывало?
— Кэти… прямо не знаю, что сказать…
— Эмма, почему ты не призналась мне раньше? Столько лет! Столько лет делать дурацкие подарки людям, которым они не нужны!
— О Боже, Кэти! Мне так жаль! — покаянно шепчу я. — Так жаль. Я просто… не хотела тебя обижать.
— Да-да, понимаю. Ты была очень добра ко мне. Но я-то чувствую себя полной дурой!
— Представляю. И не только ты. Считай, нас двое, — сообщаю я сухо.
Дверь распахивается, и на пороге появляется Венди из бухгалтерии.
Неловкая пауза.
Венди смотрит на нас, открывает рот, закрывает и исчезает в свободной кабинке.
— Как ты? В порядке?
— В полном, — пожимаю я плечами. — Видишь ли…
Еще бы! В таком порядке, что прячусь в туалете, лишь бы не столкнуться с кем-то из сослуживцев.
— Ты говорила с Джеком? — нерешительно спрашивает она.
— Нет. Он послал мне идиотские цветы. Намек такой — значит, теперь все о'кей. Скорее всего даже не сам их заказывал. Попросил Свена.
В унитазе журчит вода, и из кабинки возникает Венди.
— Ну… вот эта тушь, о которой я говорила, — поспешно сообщает Кэти, вручая мне тюбик.
— Спасибо. Говоришь… она в самом деле удлиняет и увеличивает объем?
