Я проверил дату отправки письма. Оно было получено во вторник, 15 августа 1989 года.
Я вытащил пластиковый файл с письмом. Положил его на стол.
Снова фамилия Олбани в конце послания. На этот раз я больше не сомневался относительно пунктуации. Слово «Олбани» стояло особняком. Там могло быть двоеточие. «Мне нужно еще: Олбани». Или тире. Может, он говорил мне: «Это сделал он — Олбани».
«Дело сделано хорошо»? В августе 1989 года? Следствие по делу только началось, меня еще не с чем было поздравлять.
— Бетти, — позвал я по громкой связи. — Где документы, которые прилагались к прошению о помиловании Бургоса?
— Должны быть уже у вас в кабинете.
В углу кабинета я нашел несколько нужных папок. К обжалованию приговора были приложены почти все документы по делу Бургоса — они оказались пронумерованы и разложены по семи томам в хронологическом порядке. Я пролистал первый том и вспомнил дату, проштампованную на письме. Его прислали 15 августа 1989 года, когда «дело сделано хорошо». Значит, это относилось к событиям, случившимся ранее.
Я пролистал страницы за июнь и июль. Ордер на обыск; иск, на основании которого Бургосу было выдвинуто обвинение; ходатайство об освобождении арестованного под залог; письменное обоснование того, почему Бургос отказался от своих показаний; официальная просьба Бургоса о признании его невменяемым. Возможно, под нашей победой автор письма имел в виду намерение Бургоса отказаться от своих заявлений?
Когда я перешел к августу — особенно к событиям, произошедшим до пятнадцатого числа, — мои предположения стали подтверждаться. В первый день месяца адвокат Бургоса отправил запрос на выделение средств для проведения дополнительного психиатрического обследования. Но затем последовало ходатайство со стороны обвинения от 2 августа.
Это прошение было обнародовано 11 августа 1989 года, в пятницу, за несколько дней до того, как прислали письмо.
О Боже! 11 августа мы сделали запрос и получили разрешение исключить из процесса дело Кэсси Бентли.
«Дело сделано хорошо».
В кабинет вбежала Бетти:
— Пол, только что принесли еще одно письмо. Курьера задержали на входе. Он сказал, что в холле его остановил мужчина в очках и бейсболке и заплатил пятьдесят долларов за доставку конверта.
— Дайте посмотреть, — велел я. — И соедините меня с детективом Макдермоттом.
Глава сорок шестая
Макдермотт в одиночестве стоял посреди комнаты для допросов, где еще полчаса назад сидел Пол Райли.
— Он вернулся в свой офис, — сообщил полицейский. — И попросил перезвонить ему.
— Неужели? — Макдермотт посмотрел на полицейского и нахмурился.
Райли не был арестован и имел полное право уйти. Макдермотт вернулся к своему столу, и в этот момент зазвонил его телефон. Он вздрогнул.
«Почему у меня вечно все идет не так?»
— Макдермотт слушает.
— Майк, Бентли только что вернулся со встречи, на которой был все это время.
— Том, скажи ему, пусть тащит свою задницу сюда. Передай, пусть поторопится, или я сам поеду за ним. И тогда ему ничего хорошего не светит.
— Ладно, Майк. Но знаешь, Бентли приедет не один, возьмет своего адвоката.
«Адвоката…»
— Пола Райли?
— Нет, не Райли. Кого-то другого. Я его не знаю.
«Вот это уже интересно. Бентли не обратился за помощью к Райли».
Макдермотт поставил трубку на базу, но она тут же зазвонила.
— Проклятие! — выругался он. — Макдермотт слушает.
— Это Пол Райли.
— А, легки на помине…
— Он только что прислал еще одно письмо. Подловил в холле курьера примерно десять минут назад.
— Привезите письмо сюда. Я пошлю за вами наряд.
— На нем были очки и синяя бейсболка, рубашка на пуговицах и брюки… — торопливо перечислял Райли. — Скорее всего он уже скрылся.
— Спасибо, Райли. И все равно я пришлю к вам ребят.
Макдермотт позвонил и попросил отправить к Райли полицейскую машину, хотя настроение у него было далеко не оптимистичное.
«Теперь, когда письмо доставлено в офис Райли, постарайся сосредоточиться на новой задаче. Ты должен подняться в лифте на восьмой этаж, где стоит „крайслер-лебарон“ с номером J41258 — тот самый, что находится в розыске, как объявили по радио. Они уже передали сообщения всем постам, но только зря потратили время…
Отойди от машины, спустись на этаж ниже, где ты оставил бежевую „тойоту-камри“, которую ты тоже взял напрокат, только в другой фирме и на другое имя. Прекрасный момент, чтобы перенести вещи из одного автомобиля в другой. Сейчас не час пик, как утром или вечером, машин и людей мало, поэтому можно спокойно сделать все необходимое. Так, хорошо… Все получилось, осталось еще одно незавершенное дело. Как же они недооценивают меня: думают, Лео сумасшедший, наверное, дурак, он никогда не придумает ничего путного…
Теперь иди в дальний конец парковки, к маленькой нише, посмотри на машины у бетонной стены. Седан припаркован носом, но все равно между автомобилем и стеной остается небольшое пространство, и его достаточно, чтобы просунуть отвертку и открутить номерной знак. Они никогда ничего не узнают. Будут рассматривать номера спереди у машин и ничего не поймут, пока не будет слишком поздно, слишком поздно…
Возьми этот номерной знак, поменяй его на знак „лебарона“. Вряд ли они станут обыскивать гаражи, но даже если приедут сюда и найдут его „крайслер-лебарон“, то увидят другой знак и уедут. Глупые, ленивые копы, это же так просто. Но он умнее их…
А теперь выезжай на дорогу и сверни на магистраль, ведущую к границе штата. Работа почти закончена».
Я поймал такси и поехал в полицейский участок. В руках у меня был полиэтиленовый пакет, который дала мне Бетти, в нем лежал конверт из манильской бумаги. Также я взял с собой зашифрованное послание, полученное 15 августа 1989 года. Я сунул таксисту двадцать долларов и не стал дожидаться, пока он отсчитает сдачу.
Макдермотт ждал наверху лестницы, он махнул дежурному сержанту, чтобы тот пропустил меня.
— Вы приходите и уходите, когда вам взбредет в голову?
Я протянул пакет и последовал за ним к его рабочему месту. Рики Столетти поднялась со своего места и подошла к нам.
— Где сейчас Гвендолин Лейк? — спросила она.
— Понятия не имею. Я же дал вам номер ее мобильного.
— Да, но она не отвечает.
— Я попросил ее, чтобы она позвонила вам, — сказал я.
Мое внимание сосредоточилось на Макдермотте. Он надел латексные перчатки и вскрыл конверт ножом для бумаги. Затем вытряхнул белый конверт обычного размера.
