Теперь все было иначе, нежели днем. Шелли больше не сдерживалась. Ее язык яростно проник в мой рот, она обняла меня за шею и обхватила ногами за талию.
Нам нужно чаще расставаться.
— Вот теперь, — с трудом проговорил я, — это было действительно мило.
Я рухнул на нее, чувствуя, как бьется ее сердце; она дышала мне в шею. Я вдыхал прекрасный фруктовый запах, исходящий от ее волос, зарывшись лицом в ее локоны. Сказать, что эта минута была просто «милой», все равно что называть прыжки с парашютом интересными.
— Я боялась, — прошептала она. — Мне нужно было время.
Я обнял ее и прижал к себе покрепче.
— Я люблю тебя, — выдохнула Шелли.
Я пару раз вздохнул и еще раз напомнил себе о том, что нужно сохранять хладнокровие. Это необходимо, когда имеешь дело с фейерверком. Никогда прежде она не говорила мне таких слов.
Макдермотт вышел из квартиры Эвелин Пенри на свежий воздух. Это убийство ставило перед ним сплошные вопросы.
— Она не приехала на ужин, — сообщила Кэролин Пенри, прислонившись к перилам и глядя во двор. — Я звонила ей на работу, домой, на мобильный. Она всегда отвечала по мобильному.
— Как вы думаете, миссис Пенри, кто мог это сделать?
Эвелин Пенри пытали. На теле обнаружены множественные ножевые ранения, которые были нанесены прежде, чем ее убили ударом в висок. Орудие убийства — нож с выкидным лезвием — нашли в мусорном ведре на кухне.
Точно такое же зверское убийство, как и прошлой ночью, когда зарезали Фреда Чианчио. Только оружие было другим.
— Она писала в криминальную хронику. — Кэролин закрыла руками глаза.
— Знаю, — кивнул Макдермотт. — Я видел ее вчера.
Кэролин посмотрела на него, пытаясь прочитать мысли по выражению лица.
— Возможно, — предположил он, — имя Фреда Чианчио вам о чем-то говорит?
На мгновение она замерла, словно услышала звонок, а затем испуганно охнула. Закрыла рот рукой и стала отступать назад, пока не наткнулась на Столетти — напарницу Макдермотта.
— Вы знали его, — догадался он.
— Позвоните Полу Райли, — нервно произнесла Кэролин.
— Полу…
— Полу Райли. — Кэролин Пенри подошла к нему и взяла за руку. — Человеку, который выступал обвинителем по делу Терри Бургоса.
Глава двадцать третья
Я миновал кордон репортеров, поднялся по лестнице на третий этаж жилого комплекса и поздоровался с полицейскими, которые ожидали меня. По телефону со мной говорили довольно уклончиво — сначала полицейский по фамилии Макдермотт, затем Кэролин Пенри, которая вырвала у него трубку и сообщила некоторые детали случившегося.
Первой я увидел Кэролин — она разговаривала с полным мужчиной, лицо которого показалось мне знакомым. Он поднял руку, словно пытался успокоить ее. Она кивнула. Я обратил внимание на неприятный контраст в ее внешности: красивая прическа и одежда, правильные черты лица, искаженные горем, поникшие плечи.
Увидев меня, она воскликнула:
— Пол! — Кэролин подвела мужчину ко мне. — Это коммандер Бриггс. Пол Райли.
Мы обменялись рукопожатиями. Они подключили к расследованию крупных чинов. Коммандер приезжает на место преступления после десяти вечера? Ничего удивительного, ведь речь идет о дочери Кэролин Пенри.
По лицу Кэролин было видно, как сильно та страдает. Она коснулась моей руки:
— Спасибо… спасибо…
— О Господи, Кэролин! Я сделаю все, что смогу. Мне так жаль.
Она отвела меня в сторону, но в этот момент в дверях квартиры, где, вероятно, проживала Эвелин, появилась женщина, высокая, в бронежилете, на вид лет сорока пяти.
— Это детектив Столетти.
— Пол Райли.
— Я знаю, кто вы. — Она жестом пригласила меня войти.
Ну вот и познакомились.
— Только ничего не трогайте, — предупредила она.
Я ничего не ответил и последовал ее совету. Высокий краснолицый мужчина, примерно одного со мной роста, но более плотного сложения, представился как Майк Макдермотт. Он держался дружелюбнее, чем Столетти, но, судя по всему, тоже не обрадовался, увидев меня.
Я хотел напомнить, что и сам был не в восторге от перспективы ехать сюда. Полчаса назад я лежал в постели с прекрасной обнаженной женщиной и вообще никуда не собирался.
Он снова прочитал мне лекцию о том, что нельзя трогать улики. Глянув Макдермотту через плечо, я увидел, что они давно уже сняли отпечатки. Квартира напоминала мое прежнее жилище с крохотной кухней, где едва можно было развернуться, и гостиной с одним-единственным предметом мебели — угловой кушеткой. В гостиной — самой большой комнате в квартире — с пола убрали ковровое покрытие. Кухня находилась отдельно, там стоял длинный кухонный стол, засыпанный порошком.
Я зашел в гостиную, там все было чисто. Я предположил, что веселье началось в спальне, расположенной в другой части квартиры. Я почувствовал прилив адреналина: всегда испытываю нечто подобное, когда преследую преступников и решаю загадки.
Войдя в коридор между гостиной и спальней, я невольно замедлил шаг — сработал защитный механизм. И хотя знал: там будет Эвелин Пенри, — никак не мог предотвратить потрясение… Сейчас я увижу убитой женщину, которая еще вчера донимала меня вопросами.
Она лежала на ковре в одном белье, раскинув руки и ноги и наклонив голову вправо. На левом виске виднелся уродливый кровавый порез, напоминающий глубокую рану. Рот был открыт. Кожа уже начала терять цвет, как это бывает у трупов. Она выглядела так, словно ее застали во время какого-то важного события, словно она вдруг поняла нечто значимое или не завершила то, что хотела сделать.
Яркий свет в комнате казался ослепительным, он словно прожектор освещал тело мертвой женщины, которое лучше было бы спрятать от посторонних. Мне захотелось накинуть на нее одеяло и закрыть веки. Я посмотрел в ее пустые глаза, словно ожидая, что они вот-вот моргнут.
Я подошел поближе и склонился над ней. От тела исходил отвратительный запах мочи и фекалий — ее хрупкая нервная система не выдержала, пока она боролась с убийцей. Или с болью.
Помимо раны на голове, все тело Эвелин Пенри было изрезано ножом. Некоторые порезы казались поверхностными, другие — более глубокими. Из каждой раны вытекла кровь, а следовательно, их нанесли еще до того, как сердце перестало биться.
Ее пытали, прежде чем убить, проткнув ножом мозг.
Я посмотрел на детектива и заметил, что в комнате нет Кэролин. Меня это обрадовало, хотя совершенно ясно, что она уже все видела.
— Сначала он получил удовольствие, — сказал я, снова взглянув на труп и склонившись над ним. Я больше нигде не заметил следов крови. — Он напал на нее здесь и сразу принялся за работу.
