Честно говоря, имелась и третья причина для недовольства — рана, нанесенная моей гордости, была не менее серьезной, чем гематома на голове. Я до сих пор не мог поверить, что прошлой ночью та женщина облапошила меня. Стоило ей посмотреть мне в глаза, и я потерял бдительность.
— Мне очень интересно, как мистер Райли выкрутится теперь, — произнес Джереми Ларраби.
У нас с Джереми непростые и далеко не дружеские отношения, но мне всегда удавалось положить его на лопатки. У него было рябое, ничего не выражающее лицо, глубоко посаженные глаза и волосы, собранные в старомодный хвостик. Его одежда всегда отличалась яркостью и броскостью. Сегодня он демонстрировал рубашку лимонного цвета, ядовито-фиолетовый галстук и спортивную куртку шоколадного оттенка.
— Ее уволили, потому что она обедала по два часа, — сказал я. — И принимала душ раз в неделю. Кому нужны такие сотрудники?
Ларраби стиснул зубы. Над его густыми бровями на лбу вздулась вена. Теперь ему было за шестьдесят, и, судя по тому, что я слышал, он перестал вести уголовные дела. Я даже думаю, Ларраби оставил эту практику вскоре после того, как проиграл дело Бургоса. Сегодня он был адвокатом истца и брался за гражданские дела, которые вызывали у него интерес. Он много судился с компаниями Бентли. Сейчас у него было примерно одиннадцать подобных дел. Пока мы ничего не предложили ни по одному из них. Он тратил немало средств на эти дела и надеялся сорвать неплохой куш, так как знал: если мы пойдем на мировую хотя бы по одному из этих дел, он сможет оплатить судебные издержки остальных.
— Думаю, будет лучше, если я переговорю с каждым из вас в отдельности, — предложил судья. — Начнем с вас, Райли.
Довольно распространенный прием на совещании с адвокатами сторон. Судья беседует с каждым, пытаясь убедить, что дела у них обстоят из рук вон плохо, и чем быстрее они уладят разногласия, тем лучше. Судьи всегда стараются заключить мировую и сократить список дел, предназначенных для слушания. Меньше всего судье Лендису хотелось коллективного иска по такому пустяковому делу, как это.
Джереми встал и нерешительно посмотрел на меня.
— Мистер Райли, — сказал он и вышел.
Когда дверь захлопнулась, я закрыл лицо ладонями. Мы остались с судьей вдвоем.
— У вас такая страшная гематома на затылке, — заметил судья. — Да и рука не в лучшем состоянии.
— Вы еще не видели, что стало с тем, кто это сделал.
— А как поживает дочь губернатора?
Он имел в виду Шелли. Я посмотрел на него, но ничего не ответил, однако выражение лица выдало меня.
— Плохи дела. — Судья откинулся на спинку кожаного кресла. — Она мне нравится. У нее есть характер.
— Это точно.
— Серьезная потеря. Хм… Вижу, вы взялись защищать сенатора Алмундо по делу о подрыве общественного доверия. Гайки закручены туго?
— Еще чуть-чуть, — отозвался я, — и он взорвется.
— Ну да, если только кто-нибудь не вытащит вдруг кролика из шляпы… — Судья кивнул в сторону двери: — Интересно, почему Ларраби вечно судится с компаниями Гарланда Бентли. Я изучил историю вопроса. — Он покачал головой, словно не знал, что и думать. — Он имеет на них зуб или что-то еще?
Я пожал плечами:
— Его клиент убил дочь Гарланда. Что он может иметь против самого Гарланда?
Судья Лендис решительно забарабанил пальцами по крышке стола. Он все равно ничего не понимал. Да и кто мог понять этого чудака Джереми Ларраби?
— А теперь, Пол, что касается этого дела…
— Грош ему цена, Дэнни, — вздохнул я. — Ларраби похож на таракана. Бросишь ему крошку, и он тут же начинает плодить себе подобных.
Судья положил руки на массивный стол. Обстановка его комнаты говорила о том, что охота была его страстью. На полу лежала шкура медведя, а на стенах висели чучела голов убитых животных. Сам я не охотник, но мне приходилось несколько раз играть с почтенным Дэниелом Лендисом в гольф. И я видел, как он охотится за своим мячиком, который затерялся где-то в лесу.
Судья помассировал выпуклый лоб, а затем указал на меня пальцем.
— Вы заплатите ему эти чертовы деньги, — буркнул он.
— Мы выплатим его клиентке сумму, на которую она сможет купить себе мыла на год вперед, — отозвался я.
Плечи судьи задрожали от смеха.
— И мы привяжем ей к лицу мешок с едой.
— Стойте. — Лицо судьи стало красным как свекла, улыбка исчезла. Он отдышался. — Десять тысяч. Ваш клиент-миллиардер тратит больше на один ужин в ресторане. И женщину восстановят в должности.
— Десять тысяч чего? — спросил я. — Десять тысяч затычек в нос для людей, которые работают с ней?
Судья воспринял это замечание с еще большим энтузиазмом. Он смеялся так сильно, что закашлялся, а затем махнул рукой, предлагая мне освободить помещение. Его лицо стало пунцовым. Когда я выходил, он поднял ладони и растопырил все десять пальцев.
Джереми Ларраби сидел в пустом зале для заседаний и разговаривал по мобильному телефону. Он немного удивился, увидев меня.
— Вы уже закончили? — спросил он, оторвавшись от разговора.
Ему стоило заняться своим изрытым оспинами лицом. Он ожидал, что я хоть как-то отреагирую на вопрос, и то, что я задержался здесь почти на шестьдесят секунд, несколько обнадежило его. Я взял пиджак и портфель.
— Уже уходите? — спросил он.
— Да.
Я старался вести себя учтиво, но этот человек пытался судиться с одной из фирм Бентли, и дело не стоило выеденного яйца. Я должен был показать, как мало он для меня значит.
— Подождите минуту, не входите к судье сразу, — сказал я. — Он все еще оплакивает тяжелую участь вашей клиентки.
— Я хочу добиться коллективного иска, — заявил он. — Вот тогда мы поговорим.
Дэнни Лендис ни за что не допустит, чтобы он подал коллективный иск по этому делу. И Джереми стоило бы намотать это на ус. Хороший юрист должен знать законы, а великий — превосходно изучить судью.
— Джереми, — приблизился я к нему, — сделайте одолжение, выберите другую компанию. Мы не пойдем на мировую ни по одному из этих дел. Будет одиннадцать процессов, и вы проиграете их все. Гарантирую. На вашем месте я бы принял правильное деловое решение.
Я снова задумался над вопросом судьи о том, почему Джереми выбрал именно компанию Гарланда. Может, искал случая свести счеты со мной? Я думал об этом еще после первого иска, но так и не спросил. Да он и не сознался бы.
Я пошел прочь, но Ларраби окликнул меня:
— Судебные издержки.
Эти два слова — своего рода мантра для любого отчаявшегося адвоката истца. «Вам придется заплатить сотни тысяч, чтобы вести тяжбу по этому делу, поэтому дайте мне восемьдесят, и мы все останемся в выигрыше». Конечно, Ларраби прав: участие во всех процессах обойдется Гарланду больше чем в сотню тысяч долларов. Вот на что рассчитывает этот паразит! Думает, что компании откажутся от своих принципов и заплатят немного наличности, чтобы не тратить деньги на защиту в суде. Только плохо он знает Гарланда Бентли. И меня.
