Я прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы вытащить нож из кармана куртки и при необходимости пустить его в ход. Но я понимал, что пока не смогу воспользоваться оружием. Я сделал еще один шаг в сторону Козловски и Шелли, наблюдая за его реакцией. Он уставился в пол и, похоже, снова переживал события шестнадцатилетней давности.
Свободной рукой он откинул челку с лица Шелли. Дуло пистолета было направлено ей в ухо, его палец лежал на спусковом крючке. Я не знал, насколько он готов к действию, и не мог рисковать. Прежде он уже продемонстрировал мне свои физические способности. Если наброшусь на него сейчас, Шелли погибнет прежде, чем я успею добраться до Лео.
К тому же существовал менее рискованный способ разрешить ситуацию. Теперь мы с ним стали «товарищами». Скорее всего он думал, что ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы я вновь перешел на его сторону, он даже использовал Шелли в качестве приманки. Но в конце концов я все-таки явился к нему.
— Ты сыграл свою роль, Лео, — сказал я. — Теперь дело за мной. Как и прежде.
Я сделал еще один шаг в его сторону. Еще немного, и я смогу совершить решающий бросок, чтобы добраться до него. Он посмотрел на мои ноги, а затем взглянул мне в лицо.
— Уничтожим Олбани, — предложил я. — Этим займусь я. Ты уже сделал свою часть работы.
Его глаза забегали. Он снова погрузился в воспоминания. Но пистолет по-прежнему целился в ухо Шелли. Я не мог рисковать.
— Вы с Терри — герои, — произнес я твердо.
— Те… Терри. Ге… герои.
«Продолжай следить, — велела ему Наталия. — Продолжай следить за Терри. Расскажи обо всем, что он делает».
Лео подчинился. Он умел наблюдать, следить, ему это нравилось. Еще одно задание. В понедельник Терри весь день провел дома. Вечером, в четверть шестого, он уехал на своем «шевроле-субурбан» в типографию Олбани, находившуюся в нескольких километрах от кампуса Мэнсбери. Все машины разъехались, он работал один до девяти часов, затем вышел на парковку и поехал, только не домой. Нет, не домой. Он направился в город. Лео последовал за ним. Автомобиль устремился на запад, петляя по городу. Лео нужно было проявлять осторожность, чтобы его не вычислили.
Но Лео никто не заметил.
«Субурбан» притормозил у тротуара, и проститутка подошла к машине. Она разговаривала с Терри так, словно хорошо его знала, затем села в машину, и они поехали к нему домой.
Примерно в полночь повторилось то, что случилось прошлой ночью с Элли. Он вынес тело через дверь черного хода и пошел в гараж. Двери гаража открылись, и «субурбан» выехал из него. На этот раз Лео был готов. Он последовал за ним. Поездка оказалась недолгой, меньше десяти минут. Терри припарковался у большого красивого здания, напоминавшего театр. Лео остановил свою машину в квартале от здания. Терри нагнулся к багажнику автомобиля и вытащил завернутое в мешок тело женщины, затем быстро поднялся по ступенькам, держа ее на руках, и открыл ключом высокую дверь.
Терри вышел через двадцать минут. Лео ждал, пока он уедет. Теперь он знал все. Он подъехал к тому месту, где только что стояла машина Терри. Остановился перед зданием, которое называли актовым залом Брэмхолла. Взломав замок высокой двери, он проник внутрь, пошел по грязным следам еще к одной двери, открыл ее и снова пошел по следам.
Наконец он оказался в самой дальней комнате в конце длинного коридора. Они были там: Элли и еще одна девушка. Обе — обнажены, грудная клетка Элли вскрыта, на коже виднелся кровавый надрез, огромная рана, сердце исчезло. У другой девушки перерезано горло от уха до уха. С помощью ножа с выкидным лезвием. Лео пометил их, как делал и раньше. Никто не обратит внимания на метку, если не станет присматриваться. Надрез между четвертым и пятым пальцами на ноге. И все концы в воду — никаких вопросов, никаких ответов.
Лео рассказал обо всем Наталии. Та облегченно вздохнула. Она была счастлива! «Хорошая работа», — похвалила Наталия. У Лео стало тепло в груди. Он справился. Операция прошла успешно.
Наталия снова отправила его следить за Терри. На следующую ночь все повторилось. Теперь Терри поехал в другую часть города. Он снова делал все как в прошлый раз. Работал до девяти, затем подобрал девушку, отвез ее домой, а позже вынес тело из гаража, отвез в актовый зал Брэмхолла и оставил в подвале.
На следующий день, в среду, Лео заехал отчитаться перед Наталией и увидел, как Кэсси вбежала в свою спальню. Бедная Кэсси, ее прекрасное лицо было искажено гримасой боли. Наталия насторожилась: «Ей нельзя покидать дом. Наш долг защитить ее. Ступай, Лео, следи за Терри. Посмотри, повторит ли он все сегодня…»
Когда он уходил из дома, после того как увидел Кэсси и отчитался перед Наталией, Гвендолин окликнула его:
— Эй ты! Эй! Ты!
Но он не стал разговаривать с ней…
Гвендолин Лейк, кузина Кэсси. Дом принадлежал ей, но она редко здесь бывала и почти все время проводила за океаном. Однако теперь она торчала здесь уже целую неделю, вечно пьяная или под кайфом. Она проводила время с Элли и парнем по имени Брэндон, а иногда с Кэсси. И вот она, Гвендолин, появилась перед ним, хорошо причесанная и в дорогой одежде. Вылезла из своего «порше» с дамской сумочкой на плече. Она так похожа на Кэсси, но в ней нет миловидности и мягкости кузины. Она слишком жесткая. Гвендолин затушила сигарету носком туфельки и уставилась на него. Она никогда не смотрела на него, но теперь глядела ему прямо в лицо…
— Ты Лео, да? Ты хоть представляешь, что, мать твою, происходит в этом доме? В моем доме! Что стряслось с Кэсси, черт побери?
Он не ответил. Он редко говорил, особенно вслух, он плохо разговаривал, он лишь пожал плечами и пошел прочь…
— У них что, нет своего дома в этом городе?
Козловски посмотрел мне в глаза. Я кивнул, будто знал все, о чем он сейчас рассказал. Терри Бургос обеспечил отличное прикрытие Наталии, которая пыталась скрыть, что Кэсси убила Элли, — стал убивать сам и прикончил четырех проституток. После того, что натворил Бургос, ни у кого не возникло бы подозрений, что Элли убил кто-то другой.
Возможно, если бы нам представился шанс, мы расследовали бы последнее убийство отдельно. Но Наталия попросила прокурора округа изъять это дело из процесса, и тот радовался возможности угодить своему главному меценату.
А я позволил ему сделать это. И теперь буду жить с этим до конца дней. Но в тот момент я должен был использовать это событие в своих интересах. Козловски думал, что я поступаю подобным образом, так как заодно с ними. Он решил, что я тоже пытался прикрыть их.
— Пони…маешь? Пони…маешь?
Я мягко улыбнулся.
«Понимаешь».
Он хотел, чтобы я выслушал всю историю до конца; он знал, у меня нет другого выхода.
— Фред. Фред, — сказал он. — Пони… пони…
— Фред Чианчио, — кивнул я. — Охранник. Он позволил тебе проникнуть в больницу.
