– Мы можем поговорить с Генри Кэллаханом сегодня вечером?
Хендриксон кивнул, но у него на лице появилось озабоченное выражение.
– Конечно, я могу все организовать.
– В каком-нибудь публичном месте, – добавил Шон. – Я хочу посмотреть, кто обратит особое внимание на нашу встречу. Пришло время проявить инициативу и выяснить, кого это может заинтересовать.
Когда они возвращались в свой домик, Люси молчала.
– Скажи мне, почему ты раздражена? – спросил Роган, открывая дверь.
– Вовсе нет.
– Это потому, что я хочу выложить карты на стол? Встретиться с Кэллаханом и посмотреть на реакцию?
– Нет.
Шон не стал настаивать. Он подошел к стоявшему в углу письменному столу и включил компьютер. Люси остановилась у окон, выходящих на озеро, скрестив руки на груди. Шон наблюдал за ней краем глаза. Кинкейд слегка приподняла подбородок – такую позу она принимала в тех случаях, когда пыталась сформулировать возражение.
Роган послал электронное сообщение своему другу Патрику, брату Люси, в котором рассказал о произошедших в Спрюс-Лейк событиях, а также попросил провести небольшое расследование. Пока он печатал, уголки рта Люси опустились. Она была готова. Шон с трудом подавил улыбку. Он очень хорошо знал ее.
– Труп важнее поджога, – сказала Кинкейд.
– Ты считаешь, что нам следует раскрыть карты?
– Уэддл обращался со мной как с идиоткой. Не думаю, что они отнесутся к моим показаниям серьезно, что бы ни говорил Тим. И почему Уэддл решил, что я буду лгать относительно трупа женщины, который видела на руднике?
– Я не думаю, что…
– А ведь кто-то ее переместил. Из чего следует, что кто-то узнал о том, что мы нашли тело, и отправился туда ночью, чтобы его перепрятать. Почему?
– Чтобы скрыть обстоятельства убийства?
– Совершенно верно. Вчера я не была уверена, что она умерла не своей смертью, но тогда я не могла рассуждать логически. Очевидно, что она не могла умереть в такой позе. Возможно, ее убили рядом с рудником или в нем самом, и убийца решил спрятать там тело. Может быть, это был несчастный случай, кто-то запаниковал и не захотел обращаться к властям.
– Тим сказал, что в городе никто не пропадал.
– Никто не пропадал из Спрюс-Лейк. А как насчет соседних регионов? В Потсдаме или Кантоне? Туристка, которая приехала сюда прошлым летом? Спрюс-Лейк – маленький городок, но ветра автострады, дующие в Национальном парке, могли принести сюда множество разных людей.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Шон, хотя уже знал ответ.
– Завтра, с самого утра, вернуться на рудник.
– Я знал, что ты это скажешь.
– Если ты не готов, я пойму…
– Я не отпущу тебя туда одну.
– Как нога?
– В порядке, – сказал Роган, хотя нога ужасно болела. – А что ты там рассчитываешь найти?
– Я не знаю. Может быть, ничего. Или какую-то подсказку, которая поможет выяснить, кто она. Как умерла. Как ее перенесли. Признание, вырезанное на стене туннеля. Я не знаю. Просто чувствую, что должна туда отправиться и что-то сделать.
В этом и заключалась суть проблемы, сообразил Шон. Люси чувствовала себя беспомощной, но считала, что обязана добиться справедливости по отношению к мертвой женщине – принести покой ее семье, – а потому сейчас ее не интересовали детали. Если она не начнет искать ответы, то не сможет забыть о той женщине. И в ее сознании навсегда останется неразгаданная трагическая тайна. И даже если она ничего не найдет, спустившись вниз, то хотя бы будет чувствовать, что сделала все, что было в ее силах.
– Ладно, – сказал Шон. – Завтра, с самого утра, мы отправимся на рудник.
– Спасибо. И ты не будешь возражать, если я попрошу Патрика разузнать обо всех пропавших без вести в ближайших городах? Не только в округе Сент-Лоренс, но во всей северной части штата Нью-Йорк. Может быть, даже в соседних штатах…
– Это уже сделано. – Роган улыбнулся, увидев, как удивилась Люси, и откинулся на спинку кресла.
– Почему ты мне не сказал? – Кинкейд посмотрела на него с таким искренним недоумением, что Шон рассмеялся.
– Ты ничего не должна от меня скрывать, Люси. Твой разум – это компьютер. Ты обдумываешь все доводы, которые могут тебе помочь, и приводишь их один за другим, пока не добиваешься своего.
Она заметно смутилась, не зная, можно ли считать сказанное Роганом комплиментом.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Обсуждай со мной все проблемы. Делись идеями, хорошими и плохими, и мы вместе их разберем. Ты не должна обосновывать свои мотивы – во всяком случае, со мной.
– Но я веду себя не так.
– Именно так. Может быть, ты этого просто не замечаешь.
Она покачала головой и отвернулась.
Что не так? Он лишь имел в виду, что знает ее, понимает, как она думает и что чувствует, чтобы она могла вести себя с ним естественно. Она не должна навязывать ему свои идеи. С семьей и коллегами Люси всегда колебалась, прежде чем озвучивала свои теории, хотя ошибалась довольно редко. Шон хотел, чтобы у нее появилась уверенность, чтобы она не нуждалась в молчаливом согласии Патрика, или остальной части своей семьи, или даже его самого.
Роган встал и, прихрамывая, подошел к ней. Он слишком долго сидел неподвижно, и теперь нога слушалась неохотно.
– Люси, ты можешь говорить все, что захочешь.
– Я знаю, – тихо ответила она.
– Хорошо. – Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем, который обычно был прелюдией – после этого они, как правило, отправлялись в постель. Шон хотел, чтобы они проводили вдвоем больше времени – сейчас Люси все еще выглядела озабоченной, и ему казалось, что он должен понять, о чем она думает. – Люси, я действительно так считаю.
– Иногда мне кажется, что ты получаешь слишком большое удовольствие от этой игры. Пытаешься прочитать мои мысли, ужасно гордишься, когда тебе удается залезть в мою голову… И у тебя хорошо получается. Правда. – Однако Люси не улыбалась, и Шон почувствовал, как по его спине пробежал холодок. – Мне нравится, что ты меня понимаешь и всегда меня поддерживаешь. Но порой возникает ощущение, что ты манипулируешь мной как марионеткой, когда я объясняю тебе то, что ты уже давно понял.
– Я не хотел…
– Я знаю. – Она сжала его ладонь. – Если б я думала, что ты делаешь это для того, чтобы я чувствовала себя глупой, меня бы здесь давно не было. Шон, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще. И мне немного страшно, в особенности если учесть, что мы знакомы совсем недолго. Так что вот о чем тебе следует подумать – ты не можешь не понимать, как бы ужасно я себя почувствовала, если б кто-то мною манипулировал.
