Я отвесила ему тяжелую пощечину. Он этого не ожидал и едва не упал со скамьи. На его щеке остался красный отпечаток моей ладони. На нижней губе появилась капелька крови.
– Это мой город, Карл. Мой. И из того, что я отсюда уехала, еще не следует, что он стал твоим. Помни, священник, мне известно, что ты совершил, так что даже не думай о том, чтобы пойти против меня.
Если первый план не сработает, у меня есть другой. Но я не собиралась обсуждать стратегические вопросы с Карлом. Он сильно меня разозлил.
– Отель закроется до воскресенья, – спокойно сказала я, – по той простой причине, что Хендриксоны захотят его закрыть или будут вынуждены так поступить, но все произойдет без твоих смехотворных попыток.
– Тебя слишком давно здесь не было.
– Я слышу в твоих словах угрозу, Карл.
Он колебался. Хорошо. Может быть, он наконец понял, что я не шучу. Может быть, увидел в моих глазах желание его выпотрошить…
В этот момент завибрировал мой сотовый. Звонил мой идиот брат.
– Что такое?
– У нас проблема, – очень серьезно сказал он.
– Что за дерьмо, кончай устраивать спектакль! Выкладывай.
– На руднике нашли женское тело.
Я закрыла глаза. Возникло ощущение, что я на американских горках.
– Только не говори, что это та самая сука.
– А кто еще это может быть?
Неужели весь мир строит против меня заговоры? Сначала запаниковал Карл, теперь звонит мой братец, который даже не проверил все факты…
– Выясни, она ли это, а потом приведи ко мне человека, который оказался не в состоянии решить такую простую проблему – избавиться от тела!
Я отшвырнула телефон; он ударился о большой деревянный крест, расположенный за алтарем, упал на пол и развалился на три части.
– Проклятье, дерьмо господне!
Карл встал.
– Следи за своими словами – ты в доме Господнем, – сказал он.
Мне ужасно хотелось убить придурка. Сначала за глупость, а потом за то, что он осмелился сделать мне замечание. Вместо этого я рассмеялась.
– Замечательно, Карл. Ты нарушил больше заповедей, чем я. – Я усмехнулась и зашагала к выходу. – Выясни все о теле, которое обнаружено на руднике, – продолжала я не оборачиваясь. – Кто нашел, знают ли они, кто она такая, и все, что станет известно полицейским. До восхода солнца. Мое терпение покинуло этот дом.
Глава 7
Джимми Бенсон сидел у стойки бара в «Бочке и пробке» с кружкой пива в руках.
Я мертвец.
Он допил остатки пива и с громким стуком поставил кружку на стойку. И застыл, глядя в зеркало за спиной у бармена, пытаясь отыскать человека, который мог бы за ним следить.
«Бочка и пробка» было единственным заведением в Спрюс-Лейк, работавшим после шести вечера; только здесь можно было пообедать, выпить и поболтать. И даже в среду вечером, в городке с населением в триста восемьдесят шесть человек, в баре сидело две дюжины посетителей.
«Скоро в городке станет триста восемьдесят пять жителей», – подумал Джимми. Сегодня вечером он так или иначе покинет Спрюс-Лейк, на собственных ногах или ногами вперед.
Все действительно на него смотрят или это плод его разгоряченного воображения?
Реджи, много лет проработавший здесь барменом, протянул руку к его кружке. Обычно после работы Джимми выпивал три кружки пива, но прошло уже двадцать минут после его прихода, а он прикончил только одну. Сегодня он даже не доработал до конца смены – сказался больным. После того как ему позвонили и сообщили про поджог, Джимми понял, что его племянник в полном дерьме. Он и вправду почувствовал себя больным. Но всякий, кто наблюдал за ним, заметил бы только, что он нервничает.
Джимми кивнул бармену:
– Спасибо.
Он бросил в рот несколько орешков, стараясь вести себя самым обычным образом, одновременно прислушиваясь к разговору, который вел доктор Гриффин с официанткой и двумя завсегдатаями бара. Впрочем, ему не приходилось напрягаться; Вуди Гриффин даже не пытался понизить голос.
Кто-то нашел ее тело. Джимми уже слышал об этом днем. Он пожалел, что Вуди знает совсем мало; Бенсону было необходимо понять, как все случилось. Но потом доктор сменил тему и заговорил о пожаре и вандализме в отеле Хендриксонов. И заявил, что в Спрюс-Лейк никому не нужны посторонние. Остальные согласно кивали.
Джимми знал правду. Все знали, но никто не говорил об этом вслух. Лучше вести себя как деревенщина, чем как преступник.
Бенсон взял полную кружку пива, сделал глоток, откинулся на спинку стула и увидел в зеркале Гэри Кларка, который стоял напротив и смотрел прямо на него.
Джимми отвернулся, но продолжал чувствовать взгляд Гэри на затылке.
Тело нашли около полудня, и Хендриксон сразу должен был позвонить в полицию. Из чего следовало, что о теле уже знали почти девять часов. Вполне достаточно времени, чтобы выяснить, что Джимми не выполнил приказ. Вот почему сюда пришел Гэри Кларк.
Открылась скрипучая входная дверь. Появился новый посетитель. Бенсон искоса посмотрел в зеркало, чтобы выяснить, кто вошел, и сердце быстрее забилось у него в груди.
Дерьмо.
Соскользнув со стула, он направился в сторону туалета. Но как только вращающаяся дверь за ним закрылась, свернул налево, на кухню.
– Что случилось, Джимми? – с ослепительной улыбкой спросил повар Омар Джексон, единственный черный житель Спрюс-Лейк.
– Ничего особенного. – Джимми даже не сумел выдавить улыбку и просто пошел дальше.
Бенсон не знал, в курсе ли дел Джексон или только прикидывается, что ничего не знает. Возможно, он вел себя так, чтобы уцелеть.
Или был по уши в таком же дерьме, как и Джимми.
Избежав разговора с поваром, он вышел через заднюю дверь и поспешно зашагал к своему пикапу.
Как только Джимми сел за руль, из бара вышли трое мужчин и направились в его сторону.
Джимми сразу нажал на газ. Нет смысла прикидываться. Им известно, что он не сделал так, чтобы тело исчезло. Нет никакой надежды, что они сохранят ему жизнь. Они не знают, почему он так долго оставался в живых. Казалось, он был сделан из тефлона; ему не раз об этом говорили.
Бенсон понимал, как сильно рисковал, когда спрятал тело Виктории на руднике. Он не святой, но и не убийца, он не мог отнестись к ее телу как к мусору. Ну да, он не исполнил приказ, но был уверен, что ее никогда не найдут.
Если он поедет домой, то поставит под угрозу жизнь племянника. У него оставался только один шанс защитить его – исчезнуть.
