– А разве нет? Разве ты не этим сейчас занимаешься, а, Джек? – Линнет подняла на него глаза, полные слез, слезы эти блестели словно стальные клинки, впивавшиеся в его сердце… – Ты же пять минут назад сказал: если я уже беременна, мне придется выйти за тебя замуж, иначе моя репутация погибнет окончательно. Разве это не давление?
Джек промолчал. А Линнет обошла его словно столб и пошла дальше.
«Неужели Линнет обо мне такого мнения?» – подумал Джек. Когда он наконец догнал ее, она уже дошла до грота и остановилась у фонтана.
– Я не сказал тебе правду вовсе не поэтому. – Он подошел к Линнет сзади, обнял ее и прижал к себе. – О боже, неужели ты считаешь меня настолько низким человеком?
– В том-то и дело, что я не знаю! – закричала Линнет, вырываясь.
– Нет, знаешь, – прошептал Джек, зарывшись лицом в ее волосы. – Главное – прислушайся к себе.
Линнет на мгновение замерла, потом снова закричала:
– Отпусти меня!
Джек колебался, подозревая, что она сбежит, если он ее отпустит.
– Дай слово, что не сбежишь, пока я не скажу тебе все, что должен сказать. И я тогда отпущу тебя.
Линнет опять принялась вырываться.
– Я больше не желаю тебя слушать! Отпусти!
– Что ж, тогда я буду стоять и ждать, когда ты устанешь.
– Твой любимый метод – использование грубой силы, – проворчала девушка. – Ладно, не убегу. Даю слово.
Пусть Линнет была решительна, упряма и зла как сто чертей, но она дала слово. И Джек решил, что этого вполне достаточно. Доверие должно быть обоюдным. К тому же ее в любой момент можно было догнать.
Граф опустил руки, и Линнет, тотчас же повернувшись, уставилась ему в лицо.
– Ты спрашиваешь, каким человеком я тебя считаю? Тогда встречный вопрос: откуда мне это знать, если ты так старательно хранишь секреты? Ты ведь не желаешь объяснить, почему решил уничтожить Ван Хозена…
– Я уже говорил, что не могу это объяснить. Это не моя тайна, и я дал слово чести ее хранить.
– Ты сказал, что мы с тобой друзья. Разве у друзей есть тайны друг от друга?
– Тайны есть у всех. Если ты доверишь мне какой-нибудь свой секрет и попросишь его хранить, я унесу его с собой в могилу.
– И тем не менее я не могу не задаваться вопросом: сколько же чужих тайн ты хранишь? С одной я могла бы смириться, но что, если их еще много?
– Больше нет.
– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
– Тебе придется поверить мне на слово, – ответил Джек.
Линнет взглянула не него словно на безумца.
– Поверить на слово? Ты признался, что лгал мне и что имеешь от меня тайны. Поэтому у меня нет абсолютно никаких причин тебе доверять. И тем не менее ты требуешь моего доверия? Но почему я должна тебе верить?
– Потому что я люблю тебя, – тихо сказал Джек. – Я понял это не сразу – только после того, как сказал тебе об этом. Но на самом деле… Знаешь, я думаю, что влюбился в тебя в тот самый момент, когда впервые поцеловал. А ты, Линнет, любишь меня. Поэтому мы поженимся. Я не укладывал тебя в постель, чтобы добиться твоей руки, но я не хочу, чтобы мой ребенок стал незаконнорожденным.
– Ты уверен, что будет ребенок?
– Нет, не уверен. Но у нас нет времени это выяснять. Поэтому мы поженимся, Линнет Холланд, даже если мне придется отнести тебя к алтарю, перебросив через плечо.
– Что вполне в твоем духе, Джек Федерстон. Ты же дикарь!
– Как бы то ни было, мы поженимся. Ты станешь моей графиней и будешь управлять поместьями.
– Что я буду делать? – Линнет в изумлении уставилась на Джека. – Ты доверишь мне управление поместьями?
– Кто-то ведь должен ими управлять… А я не смогу, поскольку буду очень занят африканскими инвестициями. Да, я буду этим заниматься, – заявил граф, заметив, что Линнет собиралась возразить. – И я не откажусь от сделки с твоим отцом, пусть даже тебе это не нравится.
– Ты никогда не спрашивал, почему мне это не нравится.
– Не спрашивал, потому что это очевидно. Тебе не нравится вмешательство отца в твою жизнь.
Линнет покачал головой.
– Не совсем так, Джек. Видишь ли, ты не понимаешь, во что ввязываешься. Мой отец использует тебя для получения дохода.
– Ну и что? Я тоже использую его для получения дохода. Ты что-то имеешь против доходов? Я думал, американцы всегда заботятся о деньгах.
– Он тебя покупает, Джек. Он делает так, чтобы ты был ему должен, чувствовал себя обязанным. Он манипулирует тобой.
– Нет.
– Поверь, именно так. А ты этого не понимаешь. Джек, я слишком хорошо знаю своего отца. Уж мне-то известно, что он за человек.
– Моя дорогая Линнет, неужели ты думаешь, что я не знаю, какой человек твой отец? Я вырос рядом с двумя самыми хитрыми, коварными и изворотливыми людьми Англии. По сравнению с моими отцом и братом Эфраим Холланд – ребенок. – Джек несколько мгновений всматривался в лицо девушки, потом со вздохом добавил: – Видимо, мне придется объяснить тебе все до конца. Мы с твоим отцом договорились, что каждый из нас внесет одну треть нужной суммы.
– И ты уверен, что все будет честно и справедливо?
– Я об этом позаботился. Потребовал, чтобы проценты распределялись следующим образом: тридцать три – ему, тридцать три – мне и тридцать четыре – Стюарту. Так как без знаний и связей последнего о надежных инвестициях и речи быть не может. Другими словами, у Стюарта – контрольный пакет.
– Джек, я знаю, что ты доверяешь своему другу, но…
– Позволь мне закончить, Линнет. Ты постоянно требуешь объяснений, а когда я пытаюсь их дать, тотчас начинаешь перебивать.
Она прикусила губу.
– Продолжай.
– Я телеграфировал Стюарту и спросил, хочет ли он этим заниматься. Герцог согласился, и мы решили обсудить все детали, когда он приедет, что и произошло два часа назад. Пока ты, любовь моя, хандрила в своей комнате…
– Я не хандрила!
– Пока ты хандрила, – твердо повторил Джек, – пока проклинала меня и желала моей душе попасть в ад, мы со Стюартом обсуждали наши планы. Когда же приедет твой отец, герцог потребует изменить условия. Стюарт будет настаивать, чтобы именно я получил тридцать четыре процента. Иначе он не согласится на сделку.
– Папа никогда не пойдет на это. Чтобы его зять получил больше…
– Пойдет, никуда не денется. Ведь Стюарт в этом деле – лицо незаинтересованное. И поверь, твой отец все же думает о твоей репутации, поэтому не станет со мной спорить. Он не захочет настраивать против себя и Стюарта, потому что это погубило бы сделку. Возможно, он попытается блефовать, но мы готовы к этому.
