Граф не успел договорить, так как его прервал Колин – со всего размаха стукнул кулачком ему в грудь и взвыл словно сирена. Джек снова предложил малышу печенье, но тот опять швырнул лакомство на траву. Почти все подруги Линнет уже были замужем, и она умела обращаться с детьми, но решила воздержаться и не предлагать Джеку помощь. В конце концов, он намеренно спровоцировал Хансборо. И, следовательно, заслуживал наказание.
Но скоро выяснилось, что граф, вопреки ее ожиданиям, и сам мог управиться с ребенком. Он несколько секунд всматривался в злое лицо малыша, потом достал из жилетного кармана часы, взялся за конец цепочки и принялся раскачивать их перед лицом Колина. Тот, заинтересовавшись блестящей вещицей, тотчас же перестал плакать.
– Надо же… – пробормотал Джек и рассмеялся, искренне удивленный собственным успехом.
Линнет фыркнула и проворчала:
– Лучше бы Колин орал весь вечер, а няня отказалась бы брать его. Это послужило бы вам уроком.
– Я вовсе не собираюсь возвращать Колина няне, – заявил Джек. – Друзей в беде не бросают.
Он снова сосредоточил внимание на ребенке, продолжавшем таращиться на блестящую «игрушку». Потом он вдруг потянулся к часам, схватил их и, недолго думая, засунул в рот.
Линнет рассмеялась.
– По-моему, старина, песочное печенье вкуснее, – с улыбкой заметил Джек.
Но у Колина, скорее всего, было на этот счет другое мнение; он с удовольствием продолжал мусолить во рту часы.
– Многие люди не знают, что делать с капризными детьми, – сказала Линнет. – Они чувствуют себя совершенно беспомощными.
– Таким образом вы пытаетесь оправдать хамское поведение Хансборо? – Джек посадил малыша на колени. – Или вы тоже считаете, что детям место в детской?
– Ни то и ни другое. Но он прав в одном: детский плач раздражает.
– Его-то Колин заставил взъерошить перья, это точно.
– Не только его. Когда вы несли ребенка сюда, почти все гости шарахались от вас как от прокаженного.
– Но не вы.
Линнет улыбнулась.
– Да, верно. Потому что я очень люблю детей – даже когда они плачут.
– Я тоже люблю детей.
Линнет вдруг погрустнела, и в глазах ее появилась печаль – у нее возникло ощущение, что она заглядывает в будущее. И ей почудилось, что весь мир как бы слегка отклонился от своей оси. Или это ось отклонилась?..
– Значит, вы все затеяли… для этого? – прошептала она. – Принесли Колина сюда, чтобы впечатлить меня своим умением обращаться с детьми? Чтобы я посчитала вас лучшим кандидатом в мужья?
– То была одна из причин. – Джек ухмыльнулся. – Ну и как? Сработало?
Линнет всерьез опасалась, что да, но не показала этого.
– Вы всего лишь держите ребенка, а не совершаете чудо, – насмешливо проговорила она. – Любой мужчина может взять на руки ребенка.
– Любой, кроме Хансборо.
Девушка засмеялась, и сразу стало ясно, что действительно сработало. Джек тоже рассмеялся. Но спустя несколько мгновений смех их стих – словно растаял в теплом вечернем воздухе. По-прежнему глядя на Джека с ребенком на коленях, Линнет вдруг почувствовала, что сердце ее болезненно сжалось. Она заставила себя заговорить – только бы не молчать.
– Зачем вы разозлили Хансборо? Увидев, что ребенок его раздражает, вы должны были унести малыша.
– И упустить шанс продемонстрировать вам, что он совсем не любит детей? Не дождетесь.
Линнет нахмурилась.
– Откуда вам известно, что он не любит детей? Вы не можете этого знать.
– В самый первый вечер, когда мы пили портвейн, няня Браун принесла Колина в столовую. Ее попросил об этом Ник, который только вернулся из Америки и еще не видел сына. Колин расплакался, и я обратил внимание на реакцию Хансборо. Он был взбешен – ему помешали наслаждаться портвейном.
Девушка в досаде прикусила губу.
– Значит, вы хотели не только впечатлить меня, но и выставить виконта в невыгодном свете?
– Он это заслужил, Линнет. После его вчерашнего высокомерного упоминания о Ньюпорте кто-то должен был осадить его.
– Почему? Потому что он указал вам на недопустимость подобного поведения?
– Вы всерьез считаете, что меня тревожит именно это? – удивился Джек. – Поверьте, мне в высшей степени безразлично, что он обо мне думает. Но его ссылки на Ньюпорт смущают вас. А это, по-моему, недопустимо.
Линнет снова почувствовала, как в груди у нее разлилось приятное тепло. Но она постаралась этого не замечать, напомнив себе, что Федерстон как никто другой умел пользоваться ситуацией и обращать любые мелочи в свою пользу.
– Значит, заметив няню, гулявшую с малышом, вы решили воспользоваться благоприятным моментом? Или, может быть, вы заранее договорились с няней?
Беспокойно ерзая на стуле, граф медлил с ответом, тем самым подтверждая подозрения Линнет. И тут вдруг перед ее мысленным взором предстали картины будущего с ним: она увидела своих сыновей, которые будут выглядеть в точности так же, как сейчас Джек, когда их поймают на месте преступления – то есть у буфета, откуда они таскали клубничные тарталетки. Черноволосые и темноглазые, эти мальчишки с чарующими улыбками будут вертеть ею как им заблагорассудится.
Заставив себя отбросить подобные мысли, Линнет прошептала:
– Значит, все это было постановкой?
Джек по-прежнему молчал, но его выручила подошедшая Белинда.
– Кто-то стащил часы, да? – Маркиза улыбнулась и протянула к сыну руки.
– Теперь-то он тебе нужен… – с обидой проговорил граф. – Только теперь, когда я его успокоил и привел в благодушное настроение.
– Да, разумеется, – согласилась Белинда. – Ты же не думаешь, что я захочу к нему приблизиться, когда он своими воплями пытается разбудить мертвых?
Линнет увидела, как Джек запечатлел на макушке малыша нежный поцелуй, и у нее снова сжалось сердце. Да, конечно, все это было хитрой уловкой, но даже теперь она чувствовала, что готова рухнуть в объятия Джека словно спелая слива с дерева.
Когда же он передал ребенка матери, Линнет вскочила из-за стола и отвернулась от него – равно как и от розовых картин их совместного будущего, которые он пытался для нее рисовать. Быстро шагая к дому, она слышала, как Джек звал ее, но сделала вид, что оглохла. Но он, разумеется, не оставил ее в покое. Не успела она дойти даже до дорожки, ведущей к террасе, как граф догнал ее.
– Да, это постановка, – признался он. – Кроме плача малыша, конечно. Его рев – чистой воды везение.
– Везение? – переспросила Линнет. – Использовать плачущего ребенка, чтобы взять верх над соперником, – это, по-вашему, везение?
– Поскольку в результате вы собственными глазами увидели, каким отцом будет Хансборо, то да, я бы сказал, что это удивительное везение.
