– Не понимаю я тебя, – бурчал бородач, – что ты с ней так носишься? Впервые вижу, чтобы такую, как она, хозяин нес на руках, да еще и одеялко подтыкал! Выпороть ее надо было, за непослушание, чтоб знала!
– Остынь, Арс. Здесь нестандартная ситуация, и она не совсем та, за кого ты ее поначалу принял. Девочка попалась по незнанию, и она совсем не привыкла беспрекословно подчиняться.
– Значит надо было сначала думать! – не унимался бородатый. – За свои поступки нужно отвечать!
– А ты попробуй ее заставь! Если она даже убежать пыталась.
– Да ты что!
– А то! Характер будь здоров. Такая скорее умрет, чем пресмыкаться станет.
«Умница, Серин!» – подумала я и довольно зачавкала полуостывшей яичницей.
– Ну, ладно, – примирительно проговорил Арс. – Куда дальше? В Империю?
– Именно.
– Давно ты там не был?
– Пару лет.
– Дела… До меня долетали слухи про Книгу…
– Ты прав, мой друг, именно ради нее я и покинул дом. А теперь вот возвращаюсь.
– Не нашел? – уныло спросил бородач.
– Нашел.
– Так это…
– Какой догадливый, – ехидно протянул Серин.
– Она?! Не может быть!
– Я сам удивился, но, как видишь, – вир сделал паузу и затем громко сказал. – Мира! Хватит подслушивать, иди уже сюда!
Я подпрыгнула и чуть не подавилась завтраком, но, подхватив тарелку, послушно прошла в комнату. Серин с другом сидели за столом напротив друг друга. Арс оказался сиренеликим виром с правильными чертами лица, чего я вчера в ночи и не разглядела. Оба вира уставились на меня.
– Я присяду? А то стоя есть как-то неудобно.
– Садись, – милостиво разрешил Серин.
Я отодвинула стул, плюхнулась на него, водрузила тарелку на стол и стала беззастенчиво жевать. Арс насуплено на меня смотрел, но молчал, Серин упорно пытался скрыть улыбку, но у него это плохо получалось. Доев завтрак, я внимательно посмотрела на бородача и нагло осведомилась:
– А кофе у любезного хозяина в доме имеется?
Он побагровел, сжал кулаки, но продолжил молчать.
– Ну ладно, пойду сама посмотрю.
С этими словами я встала и направилась на кухню. Сзади послышался «пух», как будто плотно закрытый кипящий чайник все-таки выплюнул крышку. Серин захохотал в голос.
– Эти забавные животные, – пробурчала я и пошла искать кофе.
Он все-таки нашелся на полке. Заварив в кастрюльке (другой подходящей посуды не нашлось) сего напитка, я перелила его в чайник, поставила на поднос три чашки и пошла обратно в гостиную.
– Кто будет кофе? – бодренько осведомилась я, расставляя чашки.
– С удовольствием, – тут же принял мое предложение Серин.
– Только предупреждаю сразу, кофе варить не умею, поэтому за результат не отвечаю!
– Ничего, вира сложно отравить.
– Арс? – я повернулась к виру. Он набычился еще больше.
– Странный он какой-то, – громким шепотом на ушко сказала я Серину. – Ты не в курсе, он в детстве головой не стукался?
Арс резко вскочил со своего места, чуть не уронив стул.
– Сядь, – приказал Серин таким тоном, что мне тоже захотелось присесть. – А теперь давай договоримся так. Я дозволяю общаться с ней, НО держи себя в руках. Понял?
– Да, господин.
– Мира, теперь и ты можешь к нему обращаться.
– Любезнейше спасибо, но, если ты не заметил, именно этим я и занимаюсь последние десять минут, а он только пыхтит и надувается.
Бородатый потер ладонями лоб и вполне мирным тоном сказал, протягивая для рукопожатия ладонь:
– Меня зовут Рандарс.
Я пожала протянутую руку.
– Мира, как ты уже заметил. Кофе будешь?
– Буду, – промычал он и сам налил себе в чашку напиток. – Спасибо.
– Что у вас за обычаи такие дикие? – удивлялась я, допивая уже третью чашку чая, и развалившись в гамаке на заднем дворе, где целый день мы довольно мило беседовали с бородатым.
– Они не дикие, они справедливые, – поправил меня Ранд (я решила называть его именно так, чтобы каждый раз не расстраиваться, а он был и не против).
На самом деле Ранд оказался милейшим малым. Просто воспитание не позволяло ему спокойно смотреть на то, как я рушу все устои вирской этики.
– Все наши обычаи и верования, – объяснял мне вир, – создавались веками и, можно так сказать, писаны кровью. Когда вир умирает, он не может просто так пройти грань, ибо он и при жизни может там спокойно находится. Нашему народу хватает на это сил, поэтому «скорости полета» через грань у нас нет. Именно для того и был придуман этот обряд. С помощью принимающего передающий проскакивает грань в мгновение ока, чтобы навеки упокоится в чертоге Мораны.
– Мораны?
– Да. Так зовут Смерть.
– Никогда бы не подумала, что у нее есть имя. Обычно ее описывают либо старухой в балахоне, либо скелетом с косой, а уж эту-то прелесть по имени звать точно не станешь, – меня аж передернуло, отчего я тут же облилась чаем.
– Наши обычаи вообще сильно различаются, так что не забивай свою прекрасную головку всякой ненужной ерундой.
– Ерундой, ха! Если бы ерундой. Неизвестно еще, сколько этот изувер будет меня на поводке водить, – пробурчала я.
– Я все слышу! – раздалось из дома.
– Ты всегда все слышишь! – крикнула я в ответ так громко, что бородатый зажал уши. – Тебе не привыкать!
– И как ты еще жива? – удивился Ранд.
– А что такое?
– Вообще-то, если ты передала жизнь Серину, то ты не имеешь права ему перечить.
– Фи, вот еще! А у вас есть интересные обычаи?
– Конечно, есть! Каждый сезон! Например, Середина Лета. В ночь после самого длинного дня, он еще зовется днем летнего солнцестояния, все население Империи выходит в карнавальных костюмах ровно в полночь и гуляет до утра. Устраивается пир горой, различные представления. Впрочем, ты сама увидишь. Вы должны успеть добраться в Империю до праздника.
– Ню-ню. Боюсь, Серин меня вообще из дома не выпустит. Кстати, а почему ты зовешь его по-другому?
– Еще одно отличие в обычаях. Люди сокращают имена по начальной части, а мы по конечной. Как твое полное имя?
– Мирая Вилаэль. Оно у меня двойное. Папаня пошутил, назвал деревенскую девчонку, как иноземную принцессу.
– Как знать, – задумчиво протянул Ранд. – Mieraiya Vhi’Laelle – Воскресшая Любовь – достойное имя.
– В смысле? – я даже качаться в гамаке перестала.
