Викториан скрылся в дверях, и за ним неровным строем потянулись юные дарования. Мы с Мирой умудрились оказаться в середине очереди, куда нас бесцеремонно запихали будущие коллеги. Рядом со мной стояла та самая брюнетка, пострадавшая от помидора. Она уже оглядывала подол своего шелкового платья, примеряясь, какой бы кусок оторвать, чтобы вытереть лицо и волосы.
– Держи, – сказала я, вытаскивая платок из сумки.
Брюнетка смерила меня презрительным взглядом, но платок взяла. Странная реакция на оказанную помощь. Оттерев остатки овоща, она протянула тряпицу обратно.
Невысокого роста, вполне миловидная, с копной крупно вьющихся волос до плеч, девушка могла бы выглядеть даже красавицей. Впечатление портило выражение лица – кисло-презрительное, как будто она только что выпила ведро уксуса, да еще и зеленым лимоном закусила.
Я взяла платок и выжидающе посмотрела на нее. Может, я и не права в своем «плохом» воспитании, но родители с самого младенчества научили меня благодарить за помощь.
– Что?! – не поняла она.
– Вообще-то, я думала, что в таких ситуациях принято хотя бы говорить «спасибо».
– Вот еще, – она скривила тонкие губки, подведенные перламутровой эльфийской помадой. – Ты хоть знаешь, кто я? Я баронесса Ольская, Хельга фон Триин.
– И что? – вопрос, о который разбиваются все аргументы. – Среди магов, насколько знаю, происхождение роли не играет. А если ты, как породистая кобыла, хочешь кичиться заслугами далеких родичей, выход там, – и я резко повернулась к ней спиной.
Продолжать общение не хотелось абсолютно. Хельга тоже проявила благоразумие и не полезла на рожон.
Платочек я скомкала и подкинула в воздух. Пальнули фаерболами по нему мы одновременно с Мирой – все-таки «великие умы мыслят похоже». Получилось довольно красиво, когда два огненных шара столкнулись в воздухе, громко взорвались и рассыпались малиновыми искрами, в которые превратились остатки платка. Ну не боевыми же зарядами в толпе пуляться. Народ оглянулся на нас, но никто даже слова не сказал. Только за спиной я услышала тихий шепот Хельги:
– Могла бы и постирать.
Ага, конечно! А еще погладить, надушить, вышить хвалебную оду в стихах и всю оставшуюся жизнь ему поклоняться! Сейчас, только шнурки сгущенкой помажу! Но отвечать я не стала, поскольку очередь уже подошла, и мы неспешно вошли во чрево Академии.
В холле было свободно и светло, стены выложены камнем в голубых и розовых тонах. Наконец-то нас пустили в святая святых этого города. Широкая каменная лестница шла вдоль стен наподобие винтовой, образуя колодец в семь этажей до самой крыши, закрытой пластиной горного хрусталя, которая пропускала довольно много дневного света. По стенам в дополнение было развешено множество светильников, выполненных в виде резных подсвечников, только огня в них не было, его заменяли магические светлячки.
Очередь разделялась на несколько потоков, которые вели к столам, заваленным бумагами. За ними восседали преподаватели и студенты старших курсов, записывающие имена поступающих.
С одной стороны, Викториан обещал, что мы безоговорочно поступим, но, с другой, одолевали сомнения насчет того, как нам может испортить жизнь тот на голову ушибленный блондинчик.
Попали мы с Мирой на сегодняшнее испытание, чему несказанно обрадовались. Отстреляемся сразу, а потом всю неделю будем отдыхать, пока Учитель будет занят на поступлении. Арсения я не заметила среди преподавателей и держала скрещенные пальцы, чтобы так и не увидеть, желательно никогда.
Испытание же, не оправдав моих надежд, оказалось смехотворно простым: зажечь свечу, заморозить воду, вызвать ветер и вырастить колос. Магистр Викториан так натаскал нас на эти заклинания, что не нужно было даже слов произносить, сила сама слетала с пальцев и преобразовывалась в нужную форму. Обошлось почти без эксцессов. Руки у меня изрядно дрожали, но по фитилю свечи я попала… со второй попытки, первая пришлась на занавески.
У Мираэль все прошло гладко. К практике у нее такой же талант, как у меня к теории. В общем, уже через три часа мы, счастливо визжа, неслись к выходу из Академии с явным намерением отметить успех во Льве. Радость нам подпортил Учитель, изловив у самых ворот почти что за шкирку и вручив небольшой сверток с просьбой передать его астроному, живущему на другом конце города.
– Передадите посылку и можете быть свободны, – наставлял Викториан. – Отдыхайте, веселитесь, до завтра поручений не будет. А с утра жду вас в Академии. Надо будет составить список поступивших в первый день.
По нашим вытянувшимся лицам он понял, какого мы мнения о предложенной работе и ее объеме, и поспешил успокоить:
– Там не так много имен. Не поверите, большинство провалилось. Растратили все силы на выпендреж перед стенами Академии, так что больше половины даже свечку зажечь не смогли, не говоря уже о других испытаниях. Переэкзаменовка у них будет только через месяц. Кстати, не забудьте себя вписать, вы поступили, и я уже заявил на совете преподавателей о своем патронаже над вами.
Магистр хитро нам подмигнул и растаял облаком дыма.
– Сам-то какой показушник, – возмутилась Мира, разгоняя дым руками.
– И где справедливость в этом мире? – поддакнула я, запихивая посылку в сумку подруги, пока та не видит. – Ладно, пойдем искать этого агронома.
– Астронома, – поправила Мира.
– Да, какая разница! Ты дорогу знаешь?
– Конечно, и даже короткую.
Выйдя в город, Мираэль быстрым шагом понеслась в круговерть узких улочек, таща меня за собой на буксире… И вот уже часа два мы петляли, поворачивали, натыкались на тупики и шли обратно, а потом снова поворачивали, поворачивали. Улицы становились все уже и грязнее, дома нависали над нами, почти полностью закрывая небо. Странная конструкция зданий пугала своей неустойчивостью: первые этажи шли ровно вдоль края мостовой, а вторые и, если были, третьи, выступали вперед. Некоторые из них были укреплены столбами и балками, но, в большинстве своем, они, почти падая без опоры, уже провисали вниз.
– Ты же говорила, за полчаса доберемся, – возмущалась я, постоянно оглядываясь по сторонам на подозрительных личностей, которые без особого смущения наблюдали за нами, поигрывая кастетами.
– Наверное, мы не туда свернули на пятой развилке, – смутилась Мира.
– А я говорила, что север в другой стороне, но ты ж меня никогда не послушаешь!
– Раз такая умная, сама бы показывала дорогу! – обиделась подруга.
– А я и не заявляла, что знаю, куда идти!
Мы бы и дальше ругались, но тупик впереди и робкое покашливание сзади испортили такую замечательную ссору.
– Чего надо? – развернулась я.
Их было трое – громилы в грязной одежде и с мерзкими рожами. Отвечать на вопрос они даже не подумали, только мерзко осклабились.
