Выработка дофамина составляет значительную часть нашей реакции «нравится и хочу». Наркотики – по крайней мере поначалу – вызывают гораздо более мощный дофаминовый выброс (по различным оценкам, он превышает нормальный в 2–10 раз), чем естественные приятные стимулы (к примеру, секс или шоколад). Это и делает наркотики такими желанными. Многие люди (включая и меня) ощущают своего рода аддикцию к физическим упражнениям. У них даже бывает абстиненция, если они не получают регулярной дозы. Но поскольку дофаминовый ответ во время фитнеса далеко не так велик, как от наркотиков, этот синдром по масштабу даже близко не подходит к явлению, описанному в официальном определении аддикции по ASAM. На первой стадии зависимости наблюдается выработка высокого уровня дофамина, который может стать первым шагом на пути к настоящей аддикции.
К примеру, кокаин действует непосредственно в тех местах, где вырабатывается дофамин (скажем, в прилежащем ядре), блокируя его естественный обратный захват клетками мозга. В результате в мозге оказывается намного больше свободного дофамина, чем обычно. Именно высокая концентрация дофамина в прилежащем ядре вызывает обычную для действия кокаина эйфорию. Нормальный мозг непривычен к таким дозам дофамина, поэтому у человека возникают ощущения, которые он раньше никогда не испытывал. Отчасти этим объясняется действие кокаина. Героин, напротив, нацелен на опиоидные рецепторы мозга – они расположены по всей системе подкрепления, включая вентральную область покрышки и прилежащее ядро. Помните, рецепторы – это входные ворота клетки. Активация опиоидных рецепторов в вентральной области покрышки стимулирует высвобождение дофамина. Никотин стимулирует выпуск дофамина еще одним способом. Когда вы курите, никотин проникает в кровь и активирует в вентральной области покрышки рецепторы ацетилхолина. А они, в свою очередь, стимулируют высвобождение дофамина – и это обеспечивает курильщикам удовольствие от каждой затяжки. Хотя все три наркотика доставляют человеку удовольствие в форме «кайфа», ощущения при приеме каждого из них разные – потому что они по-разному, в разных местах и на разных уровнях активируют дофаминовую систему. Эта разница в анатомических путях и уровне активации и придает удовольствию различный «аромат». Недавние исследования позволяют предположить, что основное действие этих наркотических веществ заключается в стимулировании части цикла подкрепления, которая отвечает за желание. Хотя на этапе привыкания характеристика «очень нравится» играет важную роль, сама система быстро фокусируется на части, связанной с желанием. Эту часть исследователи до сих пор пытаются точно распознать.
После привыкания наступает следующая фаза аддикции – возрастание доз: употребление наркотика постепенно увеличивается. Одна из причин этого заключается в том, что первый прием наркотика, влекущий за собой всплеск дофамина, вызывает поразительные ощущения. Это как первая ложка мороженого в жаркий летний день, только во много раз приятнее. Но пятая, шестая и седьмая ложки ощущаются уже совсем не так. Для наркомана единственный способ повторить то, первое ощущение, – принимать больше наркотика и делать это чаще. Со временем мозг становится менее чувствительным к дофамину, и это заставляет вас принимать все больше препарата в попытках вновь получить максимальный дофаминовый отклик.
Серьезный фактор, помогающий определить предрасположение к аддикции, – генотип человека. Согласно оценкам, от 40 до 60 % риска аддикции обусловлено генетически. Только не думайте, будто люди, предрасположенные к аддикции, особенно остро ощущают удовольствие от приема наркотиков. На самом деле, как ни парадоксально, в силу генетической модификации дофаминовые рецепторы в их клетках менее чувствительны, чем у обычных людей. У человека с генетической предрасположенностью к аддикции высвобождение определенного количества дофамина вызовет меньший кайф, чем у остальных. Чтобы опьянеть, ему потребуется втрое больше алкоголя, чем обычному человеку, а чтобы «накуриться» – понадобится не одна пачка сигарет в день, а четыре.
Генетические факторы влияют на развитие аддикции и еще одним способом. Оказывается, такие наркотики, как кокаин, вызывают в прилежащем ядре экспрессию множества различных генов. Один из них производит белок DeltaFosB, который имеется у каждого из нас в мозгу. С каждой инъекцией кокаина становится все больше белка DeltaFosB в клетках прилежащего ядра. Он остается там от шести до восьми недель, накапливаясь с каждым приемом. По некоторым данным, именно накопление DeltaFosB служит пусковым механизмом, активирующим аддиктивное поведение. К примеру, если поднять уровень DeltaFosB в прилежащем ядре (и только в нем) у мышей, то они, даже без предварительного знакомства с наркотиком, начинают употреблять его все больше и больше по сравнению с контрольными мышами. Считается, что именно это служит молекулярным переключателем, поддерживающим аддиктивное поведение даже без наркотика. Вот почему люди, победившие наркозависимость, часто обращаются к иному типу аддиктивного поведения: их нейронные пути уже претерпели изменения. Кроме того, этот белок, похоже, участвует в перекоммутации мозга, которая происходит при длительной аддикции. Так, при длительном приеме кокаина дендриты (те самые разветвленные входные структуры нейронов) в прилежащем ядре становятся крупнее и «ветвистее». Это, в свою очередь, делает нейроны еще более восприимчивыми к информации из других областей мозга, и ученые подозревают, что сильнее всего увеличивается влияние гиппокампа и мозжечковой миндалины. То есть воспоминания о событиях, обстоятельствах и эмоциях, связанных с приемом наркотиков, тоже повышают свое влияние на прилежащее ядро. Это обстоятельство считается биологической основой пристрастия к наркотикам: когда воспоминания о приеме наркотиков и пережитых при этом ощущениях активируются по нейронным путям (дополнительно развитым), а дофамина вокруг не оказывается, человек начинает испытывать почти непреодолимое желание. Именно долговременные анатомические изменения в контуре подкрепления делают излечение от аддикции таким сложным, а возврат к пагубной привычке – таким простым.
Хотя огромное большинство из нас никогда не станет кокаиновыми и героиновыми наркоманами, существует еще один вид аддикции, которому подвержено огромное количество людей. Речь идет о сахаре. Многие ощущают в какой-то момент болезненное пристрастие к сахару. Я тоже чувствовала нечто подобное, когда в период тренировок под руководством Кэрри ежедневно ела «Твикс» (см. главу 4). Сахар, как и большинство вещей, доставляющих нам удовольствие, активирует тот же контур подкрепления, что и кокаин с героином, хотя и в меньшей степени. Однако во время одного из недавних исследований обнаружились тревожные факты: оказавшись перед выбором между очень сладкой жидкостью и кокаином, крысы предпочли сладкое. Из результата ясно, что в некоторых ситуациях сахар может оказаться приятнее, чем даже кокаин. Пытаясь объяснить этот поразительный эффект, ученые выдвинули такую гипотезу: млекопитающие (включая грызунов и человека) эволюционировали в среде, бедной сахаром, – возможно, поэтому они гиперчувствительны к высоким концентрациям сахаров. Предполагается, что доступность сахара в любом количестве (которую мы имеем в современном мире) может вызывать гиперчувствительность системы подкрепления к сахарам и, соответственно, – реакцию, которая наблюдалась у крыс. Ясно, что аддикция к сахару – это проблема (или большая часть ее) людей с пищевыми расстройствами, и ученые начинают понимать, что зависимость от этого продукта может иметь серьезные последствия. Мы все еще пытаемся разобраться в аддиктивных свойствах сахара, в его взаимоотношениях с наркотиками и в том, как лечить зависимость от сладкого. Ответов до сих пор нет, но одно из перспективных направлений исследования – физкультура и ее способность обуздывать аддиктивное поведение.
