– Это секрет, – я колеблюсь, но потом добавляю, – Крис считает, что у них по-любому он был. Она говорит, это однозначно.
Питер фыркает.
– Зачем ты обращаешься к ней за советом? Эта девица – ходячая катастрофа.
– Она не ходячая катастрофа!
Он бросает на меня взгляд.
– В девятом классе она выпила «Четыре Локо»
[23]
, забралась на крышу Тайлера Бойлана и станцевала стриптиз.
– Ты был там? – требую я. – Ты видел это своими глазами?
– Чертовски точно. Вылавливал ее одежду из бассейна как джентльмен.
Я надуваю щеки.
– Что ж, Крис никогда не рассказывала мне эту историю, и я не могу ничего возразить на это. Кроме того, разве они не запретили «Четыре Локо», или как там это называется?
– Они по-прежнему готовят его, но хреновую разбавленную версию. Однако, можно вбухать в него «Пятичасовой Энергетик», чтобы получить тот же эффект.
Я содрогаюсь, тем самым вызывая у Питера улыбку.
– О чем вы с Крис вообще разговариваете? – спрашивает он. – У вас же нет ничего общего.
– А о чем мы с тобой разговариваем? – задаю я встречный вопрос.
Питер смеется.
– Намек понят, – он отстраняется от стены и кладет голову мне на колени. Я замираю.
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал совершенно нормально, когда заговариваю вновь:
– У тебя сегодня действительно странное настроение.
Он приподнимает бровь.
– И какое же у меня настроение?
Питер обожает слушать о себе, и обычно я не возражаю, но сегодня не хочу угождать ему. У него в жизни и так уже слишком много людей, говорящих ему, какой он замечательный.
– В несносном, – отвечаю я, и он смеется.
– Я сонный. – Он закрывает глаза и устраивается на мне поудобнее. – Кави, расскажи мне сказку на ночь.
– Не флиртуй, – говорю я ему.
Он распахивает глаза.
– Я не флиртовал!
– Да, ты флиртовал. Ты со всеми флиртуешь. Будто не можешь удержаться.
– Ну, я никогда не флиртовал с тобой. – Питер садится и проверяет телефон, и вдруг мне хочется забрать свои слова обратно.
Глава 35
НА УРОКЕ ФРАНЦУЗСКОГО Я ПО ПРИВЫЧКЕ СМОТРЮ в окно и вдруг замечаю Джоша, идущего к трибунам у беговой дорожки. Он несет обед. Один. Почему он ест в одиночестве? У него же есть группа любителей комиксов; у него есть Джерси Майк.
Хотя, думаю, они с Джерси не так много времени проводили вместе в прошлом году. Джош всегда был со мной и Марго. Трио. А теперь мы даже не дуэт, он сам по себе. В этом есть часть вины Марго, из-за ее отъезда. Но я чувствую виноватой и себя: если бы он мне не начал нравиться, мне бы не пришлось выдумывать всю эту историю с Питером К. И я бы просто могла быть его хорошим другом Ларой Джин. Как всегда.
Может быть, поэтому мама сказала Марго идти учиться в колледж без бойфренда. Когда у тебя есть парень или девушка, ты хочешь быть только с этим человеком и забываешь обо всех остальных, а к моменту расставания теряешь всех друзей. Теперь они веселятся без тебя.
Все, что я могу сказать: Джош одинокая фигура, поглощающая свой бутерброд на самой верхней скамье трибуны.
Я еду домой на автобусе: Питеру пришлось рано уйти из-за игры по лакроссу с его командой. Я перед домом, забираю почту из почтового ящика, когда на подъездную дорожку въезжает Джош.
– Эй! – окрикивает он. Он вылезает из машины и подбегает ко мне, с болтающимся на плече рюкзаком.
– Я видел тебя в автобусе, – говорит он. – Махал, но ты летала в облаках. Как долго твоя машина будет в ремонте?
– Не знаю. Дата постоянно переносится. Они заказали деталь типа из Индианы.
Джош глядит на меня проницательным взглядом.
– Так что, ты тайно испытываешь облегчение, верно?
– Нет! Почему я должна испытывать облегчение?
– Да ладно. Я же знаю тебя. Ты ненавидишь водить машину. Наверное, ты рада, что есть повод не садиться за руль.
Я начинаю протестовать, но потом останавливаюсь. В этом нет толку. Джош знает меня слишком хорошо.
– Ну, может быть, я совсем чуточку испытываю облегчение.
– Если когда-нибудь понадобится тебя подвезти, ты знаешь, что можешь позвонить мне.
Я киваю. Я правда знаю это. Хотя я бы не стала звонить ему ради себя, но позвонила бы ради Китти… при крайней необходимости.
– Я понимаю, что ты сейчас с Кавински, но я рядом, прямо по соседству. Мне намного удобнее подвозить тебя до школы, чем ему. Я имею в виду, что это более ответственно по отношению к окружающей среде. – Я ничего не отвечаю, и Джош почесывает затылок. – Я кое-что должен тебе сказать, но чувствую себя как-то странно, поднимая эту тему. Что само по себе тоже странно, потому что мы всегда могли говорить друг другу все что хотели.
– Мы по-прежнему можем болтать друг с другом, – говорю я. – Ничего не изменилось. – Это самая большая ложь, какую я когда-либо ему говорила, даже большая, чем ложь о моей так называемой мертвой близняшке Марселле. До недавнего времени Джош считал, что у меня была сестра-близнец по имени Марселла, которая умерла от лейкемии.
– Хорошо. У меня такое чувство. У меня такое чувство, что ты меня избегаешь с тех пор.
Он собирается это сказать. Он действительно собирается это сказать. Я смотрю вниз, на землю.
– С тех пор, как Марго порвала со мной.
Я вскидываю голову. Вот что он думает. Что я избегаю его из-за Марго? Неужели мое письмо в действительности так мало значило? Я стараюсь сохранить спокойное и ничего не выражающее лицо, когда говорю:
– Я не избегала тебя. А просто была занята.
– С Кавински. Знаю. Мы с тобой давно знакомы. Ты одна из моих лучших друзей, Лара Джин. Я не хочу потерять и тебя тоже.
Это «тоже» – вот камень преткновения. «Тоже» – это то, что останавливает меня. Оно стоит у меня поперек горла. Потому что, если бы он не сказал «тоже», речь шла бы обо мне и о нем. А не обо мне, о нем и Марго.
– То письмо, что ты написала…
Слишком поздно. Я больше не хочу говорить о письме. Прежде чем он успевает сказать еще хоть слово, я говорю:
– Я всегда буду твоим другом, Джоши. – А потом я улыбаюсь ему, и это требует огромных усилий. Слишком много усилий. Но если я не буду улыбаться, то расплачусь.
Джош кивает.
– Окей. Так… так что? Мы можем снова тусоваться вместе?
