– Похоже, сегодня день не удался.
Сяо Ло, спрятав руки в рукава, замотал головой. Старик пристал к нему снова:
– Или, может, уже по дому соскучился?
Сяо Ло снова замотал головой. Тогда старик протянул ему чайник с горячей водой и прямо спросил:
– А что же тогда?
Тут Сяо Ло ему все и выложил: как он сводил мозоли в уезде Утай, как повстречал там земляка-шаньдунца Лао Ху, как тот попросил его передать сообщение в Чжанцзякоу, как Сяо Ло принял от него деньги, как вот уже месяц длились его бесполезные поиски, и как теперь его мучила совесть из-за того, что деньги он взял, а просьбу так и не выполнил. Горбатый старик выслушал его и рассмеялся:
– Как же найти иголку в стоге сена?
– Так-то оно так, но я ведь пообещал!
– Главное, что ты стараешься сделать все возможное, поэтому тебе в любом случае не должно быть стыдно.
Сяо Ло в общем-то понимал, что старик прав, поэтому, соглашаясь, покивал головой, взял у него чайник, попарил ноги и улегся спать. Следующие два месяца Сяо Ло по-прежнему старался найти Янь Байхая, но тщетно. Он понял, какое это непростое дело – передать кому-то весточку. Оказывается, это не легче, чем добыть сутры в Индии
[61]
, но мало-помалу он успокоился.
Не успела пройти зима, наступила весна, а Сяо Ло все так же сводил мозоли на улицах Чжанцзякоу, по которым постоянно бродили ослы и верблюды. Как-то раз, уже на праздник начала лета
[62]
, Сяо Ло вдруг заскучал по дому. Его скитания длились больше года, поэтому он все чаще стал думать о жене и детях, о больном отце. За год он худо-бедно накопил тридцать два даяна. Все время носить такие деньги с собой было неудобно, поэтому он принял решение завтра же покинуть Чжанцзякоу и отправиться в родную провинцию Шаньдун. Ну а вспомнив, что сегодня на его родине вместо традиционных цзунцзы ели лапшу, а, как говорится, праздники – это святое, вечером Сяо Ло решил устроить себе праздник и отужинать в ресторане. Он шел по улице, выбирая подходящее место, но ему попадались или слишком дорогие, или слишком дешевые заведения. Наконец, уже практически на западной окраине города, он увидел подходящий ресторанчик и зашел в него. До того как переступить порог, он еще мечтал о лапше, но попав внутрь, ему тут же захотелось вернуться на постоялый двор и как всегда сварить обычный рис. Дело в том, что на праздник, словно сговорившись, в этот ресторан пришли все, кто подрабатывал на чужбине. При этом каждый разговаривал на своем наречии и заказывал лапшу. Сначала Сяо Ло хотел развернуться и уйти, но, как говорится, раз уже пришел, то идти назад было глупо. Поэтому, усевшись за стол, он заказал себе лапшу с бараниной, причем большую порцию, на соевом бульоне, и стал терпеливо ждать заказа. Ну а пока он облокотился на стол и снова стал вспоминать своих домашних. Он решил, что, как приедет, уговорит отца в следующий раз взять с собой старшего из сыновей. Ведь тому уже исполнилось одиннадцать лет. Причем Сяо Ло не заботило, унаследует ли сын его мастерство, гораздо важнее для него была просто его компания. Днем они бы вместе работали, а по вечерам – общались. Новый год и другие праздники тоже встречали бы вместе. Не то, что сейчас, когда он жил один, и кроме клиентов, ни с кем не разговаривал. Пока он мечтал, прошло столько же времени, за которое сгорает благовонная палочка, только тогда Сяо Лу принесли лапшу. Он поднял голову и обнаружил, что напротив присело еще несколько человек. Но Сяо Ло не проявил к ним никакого интереса, а молча уткнулся в свою миску. Хотя ждал он своего заказа долго, лапшу ему принесли знатную. На соевом бульоне, с кусочками овощей, нарубленным зеленым лучком, со стружками имбиря, да еще увенчанная несколькими жирными шматочками баранины, лапша оправдывала самые лучшие ожидания. Итак, Сяо Ло отвлекся от своих думок и с удовольствием принялся за еду. Он ел, пока кто-то напротив неожиданно не заорал:
– Твою мать, кто-нибудь уже принесет мою лапшу?
Сяо Ло, вздрогнув, поднял голову и увидел напротив разъяренного молодого парня. Да ладно, если бы просто разъяренного. Забыв, что вместе с ними сидел еще и Сяо Ло со своей лапшой, он, громко гаркнув, с такой силой ударил по столу, что миска Сяо Ло подскочила вверх и приземлилась обратно. И ладно, если бы просто подскочила и приземлилась, но горячий бульон ошпарил лицо Сяо Ло, которому показалось, что оно заполыхало огнем. Обычно тихий Сяо Ло, забывшись и не успев еще отереть следы бульона, накинулся на парня:
– Меня не волнует, где там твоя лапша, при чем здесь я?
Один мужчина постарше из троицы напротив тут же совершил в сторону Сяо Ло малый поклон
[63]
:
– Судя по акценту, ты из Шаньдуна? Прости второго старшего брата, он у нас вспыльчивый, если разозлится, забывает про все на свете.
Увидев уважительное к себе отношение, а также соблюдение стариком шаньдунского этикета (его фраза «второй старший брат» явно содержала намек на удальца У Суна, не в пример просто «старшему брату», под которым подразумевался неказистый У Далан
[64]
), Сяо Ло не стал дальше выяснять отношения, а вместо этого вытер лицо, собираясь продолжить трапезу. Однако грубиян пропустил мимо ушей замечание старика. Пихнув своего заступника, он снова вспылил:
– И что с того, что он шаньдунец? Мы пришли сразу после него, ему уже все принесли, а нам нет, конечно, я буду возмущаться!
С этими словами он снова треснул по столу. Сяо Ло едва успел отпрянуть, он понял, что нарвался на сумасшедшего. Хлипкий Сяо Ло не посмел что-то ему доказывать, а вместо этого предпочел смолчать и подыскать другое место. Но прежде чем выйти из-за стола, он снова взглянул на молодого человека. Тот в свою очередь тоже уставился на него:
– Чего зыришь, тебе мало, что ли?
Сяо Ло, покачав головой, взял свою лапшу и отправился за другой стол. Вдруг, словно опомнившись, он снова повернулся в сторону молодого человека: а ведь у него был тот самый южный шаньсийский акцент, в уголке левого глаза красовалась большая бородавка, а за поясом, позвякивая, болтался длинный нож. У Сяо Ло даже дух перехватило. Он звучно шмякнул свою чашку об стол, так что теперь своим бульоном забрызгал того парня. Тот, решив, что его провоцируют, выхватил из-под себя табурет и уже нацелился запустить им в Сяо Ло. Хорошо, что тот вовремя выкрикнул: «Янь Байхай!»
Табурет замер в воздухе, парень застыл на месте, пока бульон каплями скатывался с его лица. После долгой паузы, он спросил:
– И откель тебе известно мое имя?
