При последних словах Клеопатра так и встрепенулась.
– Ах, тетушка, его непременно надо принять. Матвей очень огорчится, если мы его не примем.
– А зачем он ему нужен?
– Я вам потом расскажу. От него зависит судьба наша. – У Клеопатры был такой умоляющий вид, что Варвара Петровна почувствовала – дело серьезное.
– Вот уж не знала, что судьба моих племянников зависит от поручика Люберова.
Херувим вскочил, как паяц на пружине, и, озабоченно озираясь, начал прощаться.
– Ты что суетишься-то так, голубчик? Отец сидит, а сын на свободе. Значит, невинный. У нас зазря в крепость не волокут.
– При чем здесь это? Просто мы с маменькой считаем… Как бы это деликатно изречь? – бормотал смущенный херувим, но потом вдруг решил сказать главное и, глядя Клеопатре в глаза, произнес с вызовом: – У нас жизнь какова? У нас жизнь такова, что если знал и не донес, то очень легко можно в Тайную угодить. А почем мы с маменькой знаем, что ваш поручик не в бегах? Про старшего Люберова по столице такие слухи ходят, что ой-е-ей (хо!), что он отпетый злодей!
– Ну что вы плетете, Егор Васильевич? – прошептала со слезами в голосе Клеопатра. – Как можно?
– Стало быть, ты теперь к нам ни ногой? – вторила тетка племяннице.
– Отчего же… Я в вашем полном распоряжении, если отечество не призовет. Война ведь на пороге.
– Тьфу… типун тебе на язык. Экий ты трус!
Херувим все пятился, пятился к двери, а потом, нащупав ногой косяк, произнес – хо! – и исчез.
Елисейка все еще стоял в дверях, изогнувшись знаком вопроса.
– Проси, – сказала Варвара Петровна. – Это уж вовсе неприлично – человека из трусости не принимать.
Родион принарядился для визита к князю Козловскому, больше всего он боялся вызвать своим видом жалость. «Быть светским и любезным», – приказал он себе. Войдя в комнату, он поздоровался и остановился в нерешительности, на общество дам Родион никак не рассчитывал.
– Князя Матвея нет дома. Но, может быть, мы вам будем чем-то полезны? – любезно спросила Варвара Петровна.
– Боюсь, что нет. То есть, простите великодушно, если я сказал неучтиво, но обстоятельства таковы, что я могу говорить только с самим князем Козловским.
– Вы ошибаетесь, вы можете говорить и со мной, поскольку это дело семейное, – подала вдруг голос Клеопатра, и Варвара Петровна с удивлением оглянулась: что такое произошло с племянницей, если голос ее зазвучал так взволнованно и мелодично. – Я княжна Козловская, Матвей – мой брат, а это моя любимая тетушка.
Родион сделал шаг вперед и склонился чуть не до земли. Варвара Петровна от неожиданности протянула ему руку, и тот с почтением ее поцеловал. Этикет целования рук у дам появился в России много позднее, поэтому поступок Люберова можно было оценить как проявление высшего почтения.
– А теперь, тетушка, если можно, оставьте нас одних.
– Вот уж нет, вот уж не можно, – вскричала Варвара Петровна, – да это и неприлично!
– Матвей хочет, чтоб дело наше с господином Люберовым было тайной.
– Хочет – перехочет, – отрезала тетка. – Садитесь, молодой человек, и рассказывайте.
При всей остроте положения (скажите пожалуйста, оставьте нас одних!) Варвара Петровна потому не вспылила, что чувствовала – тут дело серьезное, но главной причиной доброжелательности к племяннице и к неожиданному визитеру были так естественно сорвавшиеся с губ слова: «любимая тетушка».
– Моя семья взяла перед вашей семьей некоторые обязательства, – начал Родион.
– Позвольте, лучше я скажу, – быстро перебила его Клеопатра и повернулась к тетке: – Речь пойдет о майорате. Папенька, счастья нашего желая, перед смертью договорился с господином Люберовым, батюшкой нашего гостя, о выплате нам некоторой суммы денег. С этой целью папенька написал на себя карточный долг, фиктивный, и выплатил его сполна с тем, чтобы батюшка господина Люберова после смерти папеньки передал нам либо деньги, либо деревни. Я понятно излагаю? Бумаги, что по всей форме оформлены, отсутствуют. Уговор шел под честное слово.
– Та-ак… – сказала Варвара Петровна. – А велика ли сумма?
– Пятьдесят тысяч.
– Та-ак, – повторила она. – А сейчас отец в крепости, и все имущество ваше конфисковано. Как вас зовут, сударь мой?
– Родионом Андреевичем.
– Насколько я понимаю, Родион Андреевич, денег у вас нет. Да и никто их у вас не спросит. Зачем же вам Матвей понадобился?
– Погодите, тетушка. Не надо так, – взмолилась Клеопатра, подняв руку, потом опустила ее плавно. – Отцы наши были в большой дружбе. Каждого из нас постигла утрата. Мы батюшку похоронили, Родион Андреевич со своим простился, может быть, навек. Родители ваши… где?
– Если домчали их арестантские кони, то уже на месте. Где-то в Сибири. Я благодарю вас за участие, княжна.
– Клеопатра она, Николаевна, – уточнила Варвара Петровна.
Что-то похожее на улыбку пробежало по губам Родиона.
– Какое у вас звучное имя! И позвольте заметить, вы его совершенно оправдываете красотой и умом. Не сочтите слова мои за дерзость.
– Да будет тебе извиняться-то!
Варвара Петровна явно чувствовала себя не в своей тарелке. Вот ведь как вышло, не она привычная хозяйка в разговоре, а Клепка-негодница. И скажи пожалуйста, как голову пригнула! Словно и впрямь верит, что на царицу египетскую похожа. А ведь и в самом деле ничего… Шейка-то какая стройная!
– Я пришел сюда, – продолжал Родион, – заверить вас и вашего брата, что приложу все усилия, чтобы вернуть отцовский долг.
– Это не долг, а сговор. И никто не виноват, что он нарушен. Разве что Господь Бог.
– На Бога и уповаю. Хочу только сказать вам, последние слова, которые мне передал отец уже из крепости, были: спаси мою честь, и слова эти касались вашего семейства. Сам я не арестован только по недоразумению, а потому сейчас не могу писать на высочайшее имя и просить о справедливости. Пройдет время, и я обязательно воспользуюсь этой возможностью. Но и теперь у меня есть некий план действий. Однако я прошу позволения оставить его пока в секрете, – он сделал секундную паузу, – а засим прошу позволения откланяться.
– Может, отобедаешь с нами, Родион Андреевич? – Варвара Петровна была явно растрогана. – А там, смотришь, и Матвей явится.
– Благодарю. Я и так слишком вольно распоряжаюсь вашим временем. – Он щелкнул каблуками и, глядя в пол, направился к двери, но потом оглянулся, окинул обеих внимательным взглядом. – Поверьте, я могу оценить ваше благородство.
– Мы надеемся увидеть вас еще… – пропела Клеопатра.
– Заходите, чего уж там, – успела поддакнуть Варвара Петровна.
Все, ушел…
– Ну и дела, я тебе скажу! – немедленно взорвалась тетка. – Да как же вы об этом молчали? Почему мне ни словом не обмолвились?
