Когда мы подъехали к внезапно образовавшемуся посту, полицейские попросили нас выйти и предъявить документы, они явно нервничали, а один совсем юный паренек без пушка на подбородке наставил на меня автомат.
– Что случилось? – спросил Муса.
– Не твое дело, бедуин, – рявкнул носатый офицер, в котором я узнал Арафата, напарника моего информатора Абу Карима. – Военные учения… Что в машине?
– Ничего особенного.
– Обыскать! – приказал Арафат своим ищейкам.
Трое полицейских обыскали багажное отделение, задние сиденья и увидели коробку на переднем сиденье.
– Что в коробке? – спросил Арафат.
– Туфли, – ответил я.
– Ладно, – сказал Арафат. – Быстро проезжайте!
Его ищейки выпрыгнули из минивэна и пошли к машине, стоявшей за нами.
Только мы начали медленно отъезжать, как неожиданно Арафат помахал рукой и крикнул:
– Стой!
Муса ударил по тормозам. Подойдя к окну с моей стороны, Арафат просунул свою большущую башку в салон и уставился на меня.
– Что-то еще, офицер? – спросил Муса.
– Молчать, бедуин, – огрызнулся Арафат. – Где-то я тебя видел… Где?
– Специалист потерял деньги на старом рынке, – напомнил я. – Мы катались с вами и Абу Каримом ночью…
– А, вспомнил! Ну, ладно!
Мы медленно тронулись, и вскоре Муса свернул на узкую улочку, ведущую к набережной. По улочке шли два маляра в белых робах с ведрами краски.
– Ребята, вы не знаете, что на площади произошло? – спросил их Муса.
– Говорят, что в город прорвались террористы, – сказал маляр. – Они облили монумент черной краской, нам приказали все замазать.
– Террористы? – спросил Муса.
– Да. Говорят, что они хотят взорвать станцию. Так они действуют – обливают памятники, а потом все взрывается. Как было в Алеппо и Дамаске…
Когда мы выехали на набережную, я спросил Мусу:
– Что они имели в виду? Алеппо? Дамаск? Там были теракты?
– Да, – ответил Муса.
– Почему я об этом ничего не слышал?
– Из новостей и газет ты ни черта и не услышишь, – ответил Муса. – Я сам узнал только вчера, мы же просидели взаперти из-за песчаной бури, поэтому слухи так медленно дошли…
– Кто они?
– Группировка «Тимсах», они готовят гражданскую войну по всей стране. Перед взрывами в других городах, памятники тоже обливали черной краской. И как я раньше не замечал, дурак!
– Что?
– Слишком много новых странных людей в Табке. Ты их видел? Таксисты, мотоциклисты и торгаши на рынках… Такие вытянутые морды, как у крокодилов, и зрачки узкие?
– Остановись, – попросил я, схватил коробку и, выпрыгнув из машины, помчал к реке.
– Стой! – крикнул Муса.
– Уезжай! Я пройдусь пешком!
Быстрые воды Евфрата бурлили, как кипяток на большом огне, я занес коробку над головой и что мочи кинул вниз. Булькнув, она ушла на дно, мальчишки с удочками под мостом подняли головы.
– Эй! Не пугай рыбу! – крикнули они.
Да, я не смог оставить коробку в кабинете Аббуда, сидя в кресле, я много думал и перебрал массу вариантов, ведь в коробке могла оказаться не бомба, а просто безвредный для людей некий механизм, выводящий из строя оборудование станции, но если это была все-таки бомба? Что тогда? Сколько людей погибнет? И что произойдет, если плотина даст трещину? Недаром господин Фрайдей посоветовал держаться от станции подальше…
Там, в прохладном темном кабинете, передо мной из мрака выныривали лица прошлого, я разговаривал с ними, и с одноклассником Димой, и с Кариной, и даже с учительницей пения, и с угрюмым Артуром. Я ставил их на свое место и фантазировал, как бы они поступили. Я представлял себя с Кариной в кинотеатре «Royal Cinema», где мы сидим поздней ночью только вдвоем и смотрим какую-то старую добрую комедию вроде «Один дома», в которой никто не умирает, и все будет хорошо, и все будет не напрасно…
На старом рынке я поднял руку и остановил первое попавшееся такси, с ходу отдал таксисту две тысячи лир и попросил отвезти меня в Алеппо на Гостиничную улицу.
Вестибюль отеля «Барон» пустовал, сквозной ветер лениво перекатывал по полу бумажный мусор и комья пыли, портье отсутствовал. У одной из дверей, ведущих в уборную, было выбито стекло, картины на стенах висели криво, по потолку от входа до коридорной тьмы тянулась широкая извилистая трещина, на ковре у дивана валялась раскуроченная деревянная ключница без единого ключа. Создавалось такое впечатление, что отель пострадал от землетрясения, а портье попросту сбежал.
Я медленно поднимался на третий этаж, половицы погруженной в мрак лестницы громко скрипели. Неожиданно моя левая нога провалилась в пустоту, но я схватился за поручень и не упал. Некоторые половицы отсутствовали, на их месте зияли черные дыры, из которых доносился гнилостный запах разложения.
Поднявшись на третий этаж, я осмотрелся. Ветер выл в коридоре, отель скрипел, хлопал ставнями, обрывки обоев свисали со стен, словно разорванные паруса судна, идущего ко дну, а люстра раскинулась на зеленой дорожке, точно мертвый осьминог из стекла и проводов.
Я переступил через люстру и заглянул из коридора в комнату номер 348. В открытое окно влетал горячий сухой ветер хамсин, занавески трепыхались и издавали громкий тревожный звук, похожий на звук крыльев птицы, угодившей в силки. Господин Фрайдей не стоял в своей привычной позе Терминатора у окна.
Под ногами шуршало стекло.
Зайдя в номер, я увидел картину целиком: господин Фрайдей лежал на кровати, широко раскинув руки, цвет его черной кожи приобрел синеватый оттенок, горло его было разрезано от уха до уха. Я слышал, как кровь буквально перекатывается с кровати на пол. Все было выпачкано кровью: и стены, и пол, и подушки, и наволочки, и простыни. Капли крови стекали по зеркалу справа от телевизора, струи крови попали на экран телевизора, кровь была даже на потолке.
Широко раскрытыми глазами господин Фрайдей уставился в бесконечность, его длинный бледный язык вывалился из раны в горле.
Рядом с кроватью стояла престарелая филиппинка, ее слипшиеся грязные, измазанные кровью волосы, закрывали лицо, а в левой руке она держала окровавленный нож для бритья с деревянной ручкой. Одно время таким ножом пользовался мой отец…
Меня вытошнило прямо под ноги. Выбежав вон из номера, я потерял равновесие на лестнице и кубарем покатился вниз.
– Аэропорт! – крикнул я и протянул таксисту тысячу лир.
Документы и деньги я прихватил с собой, оставалось только добраться до аэропорта и улететь хоть в Киев, хоть в Москву. Неважно куда, лишь бы покинуть страну.
– Аэропорт закрыт, – сказал таксист. – Заминирован.
