— Макс, — открывая входную дверь и гремя ключами, позвала я. — Сафронов, ты дома?
— Дома, — в коридор выглянул Максим, на ходу надевая свитер. — Я только-только вошёл, Лен. А ты что так поздно?
Видя его открытую, во все тридцать два зуба, улыбку, я подумала, как же мне повезло, что мы вместе, и что Макс так меня любит. Он возник в моей жизни в тот несчастный день, когда я шла из больницы, услышав приговор врача: «Последствия хирургического вмешательства… Вы зачать не сможете». Был ливень, а мне казалось, что вместо со мной плачет небо. Из-за стены дождя возникла огромная чёрная машина и остановилась рядом со мной, чуть-чуть не окатив меня грязной водой из лужи.
— Садитесь, я вас подвезу, — окликнул меня дружелюбный, густой мужской голос. Я покачала головой. — Садитесь, не бойтесь.
Откровенно говоря, в тот миг мне было всё равно, что он со мной сделает, но я помотала головой:
— Нет.
— Садитесь, я вас не трону. Ну, пожалуйста, садитесь.
Он уговаривал меня ещё минуты три. В итоге, я покорилась и забралась в округлый мрачный джип с затемнёнными стёклами. Водитель спросил мой адрес, кивнул, уверенно развернулся на двойной сплошной полосе, и повел машину в сторону Олимпийского проспекта. Покосился на меня, мокрую и несчастную. Вздохнул, порылся в «бардачке» и протянул мне пачку белых бумажных салфеток. А мне на колени упал цветной глянцевый флаер. «Архитектура. Авторские проекты. Шоу-рум на Фрунзенской. Хозяин — Максим Сафронов», — прочитала я.
— Возьмите, у вас выпало из «бардачка», — вернула я флаер водителю.
— Оставьте себе. — Он помолчал и добавил: — Максим Сафронов — это я. Может быть, однажды вы придёте ко мне со своим приятелем?
— Зачем? — я отвернулась к окну.
— А я бы очень хотел объяснить ему, что вас нельзя обижать.
Повисла пауза. Я вскинула на водителя ошеломлённые глаза. Тогда-то я его и разглядела. Макс — Максим Сафронов — был старше меня и на много. Но его улыбка мягко обняла меня, а карие глаза смотрели тепло и искренне.
— У меня нет приятеля, — прошептала я и вложила флаер в карман дверцы автомобиля. Сафронов ничего не ответил. У подъезда я протянула ему крупную купюру. Максим покачал головой и попросил мой телефонный номер. Так мы и стали встречаться, сначала редко, потом чаще. Макс медленно размораживал меня. Расспрашивал о моей учёбе, иногда забирал с занятий и водил на выставки, в кафе и в шоу-румы. Через месяц Макс в первый раз пригласил меня к себе, в свою двухэтажную студию, расположенную в известном всем москвичам доме на Набережной. Были свечи, хрусталь, музыка, в вазе — мои любимые розы, в бокале — сок для меня. Наверху — его спальня.
— Если хочешь, останься. Я буду рад.
И я осталась.
Он брал меня со спокойной уверенностью тридцатипятилетнего мужчины, который давно и хорошо знает, как удовлетворить женщину. Я поддавалась ему. Впрочем, в моих движениях и ответных стонах была только благодарность. Да, это глупо, но тогда мне был всего двадцать один год и мне очень хотелось отблагодарить Макса, вот так, за то, что он добр со мной. Я думала, эта ночь будет последней, но наступило утро, и Макс снова был рядом. Я приходила к нему ещё три летних месяца. В какой-то момент, растворившись в его огромной, помпезной, но пустой и холодной студии, я, постеснявшись изменить её под свой вкус, приняла решение копить на собственную квартиру. Мне всегда хотелось иметь просторную белую кухню с видом на лес — и спальню, в которой никогда не появится телевизионная плазма. Чтобы мы двое оставались здесь один на один, без сводок бизнес-каналов, зубодробительных новостей от «Первого» и ночного веселья от «Comedy». Обдумав мой кредитный план, Макс предложил мне взаймы, но я отказалась. К тому времени у меня уже была другая договорённость. Так я и стала хозяйкой симпатичных шестидесяти трёх квадратных метров с кухней и лоджией с видом на лес. Макс в итоге сам перебрался ко мне, но навещал свою студию, когда ему требовались тишина, мольберт или зимние вещи. «Дань моде и отсутствие обязательств», — говорила про нас моя мама. Гражданский брак ей не нравился, а Максима она откровенно не одобряла: «Лена, он старше тебя, и он тобой пользуется».
Но мама ошибалась. Эти отношения были самыми честными из всех, что я только знала. Макс любил меня, он был нужен мне, и при этом ни один из нас не тащил в ЗАГС другого. Максу это было не надо («детей же все равно нет? Ну и чего заморачиваться?»). А я… в общем, с одной стороны я точно знала, что отсутствие штампа в паспорте держит Максима в тонусе. С другой, я, говоря ему о любви, использовала кучу слов. Было здесь и «ты потрясающий», и искреннее «мне хорошо с тобой». Было и чуть более лживое «я хочу тебя». Не было только трёх простых слов: «я люблю тебя».
— Макс, а я в понедельник улетаю в Копенгаген, — похвасталась я. — Что тебе привезти из Дании? Высокохудожественные альбомы с архитектурой? Каталоги из музеев? А хочешь…
— Надолго?
— Что надолго?
— Ты надолго едешь? — спокойно переспросил Максим.
— На три дня.
— Отвезу тебя в аэропорт, — кивнул он.
— А ты скучать будешь?
— Буду. Конечно, буду, Лен. — Макс привлёк меня к себе и положил подбородок на мою макушку.
— А ты мясо на ужин пожаришь? У тебя хорошо получается, — немедленно подольстилась к нему я.
— Ага, но попозже. Мне надо кое-то доделать. — Максим неохотно выпустил меня из объятий. Провел широкой ладонью по своим светлым, удивительно красивым волнистым волосам. — Представляешь, заказчик опять не доволен, — с легкой обидой пожаловался Макс, — так что мне придётся пересчитывать нагрузочную мощность на арки.
— Твой заказчик инфернальный кретин, — молниеносно среагировала я. Макс поднял брови, фыркнул и покачал головой:
— Лен, вот скажи, ну откуда это в тебе?
— От папы. Иди работай, — смутилась я.
— Минут через пятнадцать закончу, — пообещал Макс, включая компьютер в нашем общем с ним кабинете.
— Тогда я тоже делами займусь. Посижу тут с тобой рядом, ладно?
Макс кивнул. Я бросила на стол папку. Переодевшись в джинсы и футболку с голубым Покемоном, с ногами забралась на диван и вытащила программу.
«Первый день суммита», — прочитала я очень пафосное начало, ошельмованное буквой «у», и, не сдержавшись, фыркнула.
— Лен, ты что? — недовольный Макс оторвал взгляд от компьютера.
— Опечатка смешная.
Вообще-то у Макса было хорошее чувство юмора, но, когда он работал, разговорам места не было. Так что я, на всякий случай сунула в рот ручку, и продолжила читать. Итак, «16:00 — открытие. Выступление Эрика Ричардссона, главы корпорации «Systems One». Итоги года и стратегические планы развития. 16:30 — Выступление Кристофа Кристенссена, главы представительства «Systems One», Россия. 17:00 — выступление Алексея Андреева, замглавы представительства «Systems One», Германия. 17:40 — выступление Элен Паркинссон, главы...» Так, стоп. Андреева? Алексея Андреева? Передо мной тут же возникли очень светлые глаза, и знающий взгляд, с которым этот жулик рассматривал выпавший из моей папки билет на самолёт в Данию.
