Есть еще один вариант объяснения. Шеер ошибочно принял 3-ю эскадру линейных крейсеров за 4 дредноута и мог решить, что флот Джеллико находится южнее, чем на самом деле. В этом случае можно предположить, что он собирался сделать «crossing T» арьергарду англичан, двигаясь на восток к северу от противника, что также могло позволить ему проскользнуть за кормой Джеллико. Такая гипотеза отчасти спасает его репутацию, как тактика, но она крайне сомнительна, ведь ранее немцы видели Гранд Флит на севере от себя, а не на востоке. С другой стороны, 5-я эскадра линкоров, немного отставшая от главных сил Джеллико, могла натолкнуть на вывод, что Гранд Флит разделился и отдельные дивизии маневрируют самостоятельно. Но такой образ действий противоречил бы всем канонам тактики.
Сам Шеер до конца жизни упрямо твердил: «Вторая атака британской линии кордебаталии была наиболее ярким доказательством того, что мы даже в мыслях не имели спасаться бегством». Кстати, ряд авторов воскуряет фимиам фон Трота и оперативному офицеру штаба Шеера фон Леветцову, превознося их военные дарования. Интересно было бы знать, какова была роль этих офицеров в принятии столь странного решения… Однако и фон Трота, и фон Леветцов в своих воспоминаниях обошли этот скользкий момент молчанием.
Впрочем, все эти предположения строились задним числом, когда было известно положение сторон в любой момент сражения. Судя по всему, правда содержится в заявлении Шеера австрийскому военно-морскому атташе, сделанном через несколько дней после боя: «Я не имел определенной цели. Я пошел вперед потому, что думал, что смогу помочь «Висбадену», а также потому, что ситуация была совершенно неясной. Я не получал никаких радиограмм». Действительно, крейсера Шеера, особенно 2-я Разведывательная группа Бёдикера, совершившая довольно нерешительную вылазку на восток, действовали так же плохо, как и крейсера Джеллико. Они не сообщили Шееру никаких сведений. При этом Шеер, одновременно с приказом совершить второй Gefechtskertwendung, приказал миноносцам 3-й флотилии следовать на помощь «Висбадену».
Во всем английском флоте нашлось только одно блестящее исключение из полной неспособности крейсеров действовать в качестве «глаз флота». Гуденаф следовал за отходящим Шеером и в 19.04 сумел передать Джеллико координаты германского линейного флота и сообщить о переменах курса. В это время сзади вспыхнула орудийная стрельба – это линкоры Гонта отбивали «атаку» 3-й флотилии эсминцев Холльмана, одновременно германские линкоры открыли огонь по крейсерам Гуденафа. «Саутгемптон» был накрыт градом снарядов, и Гуденаф поспешно отвернул на север. Встреченная плотным огнем, 3-я флотилия эсминцев была вынуждена отказаться от попытки подойти к «Висбадену», хотя V-73 и G-88 выпустили несколько торпед, одна из них едва не попала в «Нептун». Все это заставило Джеллико в 19.09 повернуть свои линкоры на юг. Минутой позже линейные крейсера Хиппера и линкоры Бенке вынырнули из тумана по правому борту от него, и британский главнокомандующий снова оказался в положении «crossing T», охватив голову колонны противника. В 19.12 «наш флот представлял впечатляющее зрелище, когда залп за залпом прокатывал по длинной линии кораблей», – писал один из мичманов «Нептуна». Простим мальчику это невольное заблуждение. Ничего похожего на кильватерную колонну даже при самом буйном воображении нельзя было увидеть. Отдельные дивизии шли на юг с неравномерными интервалами, а между ними путались легкие крейсера и эсминцы. И все-таки германские линкоры попали под мощный обстрел, интенсивность которого быстро возрастала. Вести ответный огонь немцы не могли, так как опять совершенно ничего не видели. Особенно сильно страдала голова колонны. «Мальборо» заметил 3 корабля типа «Кёниг» и открыл огонь по одному из них с дистанции 10 750 ярдов. Шестой, двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый залпы были достоверными попаданиями, большое облако серого дыма поднялось в район фок-мачты германского линкора. Корабли Битти, шедшие в 3 милях впереди флагмана Джеррама, присоединились к нему. В 19.20 «Индомитебл» вновь открыл огонь по вражеским линейным крейсерам с дистанции 14 000 ярдов. Эскадра Битти получила великолепную возможность потренироваться в стрельбе, раз за разом тусклые оранжевые вспышки появлялись на борту германских кораблей, отмечая попадания. Один из немцев покинул строй с кормой, охваченной пламенем. Германские корабли вяло отстреливались. Единственным из линкоров Джеллико, получившим попадания, был «Колоссус». Его несколько раз накрывали вражеские залпы, и столбы воды обрушивались на полубак, множество осколков изрешетили борт в носовой части. В 19.16 один из немецких залпов все-таки поразил цель. В корабль капитана 1 ранга Дадли Паунда попали 3 снаряда калибром 305 мм. Два разорвались в носовой надстройке, а третий рикошетировал от броневой плиты напротив башни Q, но повреждения «Колоссуса» оказались небольшими, и всего 5 человек были ранены.
Шеер снова оказался в критическом положении. Чтобы хоть как-то вывернуться, он сделал одновременно три вещи. Прежде всего в 19.13 на мачту «Фридриха дер Гроссе» взлетел исторический флажный сигнал: «Schlachtkreuzer ran an der Feind, voll einsetzen!», что означало: «Линейным крейсерам на врага! Сделать все возможное!» Приказ был повторен по радио, но уже в другом виде, так как кодовые книги не повторяли друг друга. По радио приказ звучал гораздо жестче. «Grosse Kreuzer, Gefechtswendung rein in den Feind! Ran!» – «Линейным крейсерам повернуть на противника, сблизиться. Таранить!» Вероятно, именно из-за этих двух сигналов разные источники по-разному описывают этот эпизод. В основном все ссылаются на мемуары старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе, но в своих мемуарах фон Хазе слил воедино оба сигнала. Сам Шеер в своей книге обтекаемо замечает, что приказал линейным крейсерам атаковать неприятеля – и только. Действительно, приказание идти на таран выглядело бы очень нетривиально. В рапорте командира «Зейдлица» капитана 1 ранга фон Эгиди тоже не говорится ни слова о приказе адмирала. Во-вторых, в 19.15 Шеер приказал своим минным флотилиям атаковать противника и поставить дымовую завесу, чтобы прикрыть отход линейного флота. И, наконец, в 19.18 он приказал линкорам совершить третий Gefechtskertwendung.
Однако на сей раз маневр пришлось выполнять под сильным обстрелом, который смял голову германской колонны, и он получился еще менее четким, чем первый Gefechtskertwendung. Шедший первым «Кёниг» попал под настоящий шквальный огонь, шедший вторым «Гроссер Курфюрст» за 2 минуты получил попадания 4 тяжелых снарядов, пострадал даже «Тюринген», шедший четвертым за «Фридрихом дер Гроссе». Хотя, согласно наставлениям, первым должен был поворачивать замыкающий колонну корабль, – это позволяло избежать столкновений – командир 1-й эскадры линкоров вице-адмирал Шмидт не стал ждать и немедленно повернул флагманский «Остфрисланд» на обратный курс. Корабли 3-й эскадры линкоров сбились в кучу, и некоторым из них пришлось вывалить из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Линкоры следовали с малой скоростью на минимальном расстоянии один от другого практически строем фронта. Несмотря на уменьшение скорости, «Кайзерин» прошел под самым бортом у «Принц-регента Луитпольда» и обрезал корму «Кайзеру». После этого линкор выскочил из строя и долго не мог занять свое место, пока, наконец, ему не удалось пристроиться за «Принц-регентом Луитпольдом». Часть кораблей была вынуждена застопорить машины или даже дать задний ход. Подобное скучивание кораблей под сильнейшим огнем противника было крайне опасным, и за короткое время англичане добились большого количества попаданий. В результате маневр был выполнен в основном благодаря инициативе отдельных капитанов. Например, «Маркграф» повернул раньше, чем идущий следом «Кронпринц», только чтобы не попасть под снаряды Гранд Флита, его положение осложнялось неисправностью одного из подшипников.
