Я остановил машину, мучительно соображая, что делать дальше. Что-то не так. С ней что-то не так. Эта уверенность крепла с каждой секундой. Я смотрел на сияющую точку, стремительно движущуюся на юг от Симферополя, и пытался достучаться до памяти Феликса. Та охотно отозвалась в ответ:
– Соглашайся, будет круто, у Урсуленко видала, какая тачела? Проветрим мозги, полихачим. Ты вообще когда-нибудь ездила на скорости больше сотни?
– Я не люблю лихачить, Феликс.
– Да ладно тебе, Лика. После месяца в бинтах неужто не хочется слегка оттянуться?
– Не хочу тебя расстраивать, но я из тех зануд, которым для снятия стресса достаточно выпить крепкого чая и хорошенько поспать.
Выпить чая и поспать? Серьезно? Вот дерьмо…
Я развернул машину и поехал обратно. Так быстро, что все дорожные знаки чуть ветром не снесло.
* * *
Человек с залитым кровью лицом шел по темной дороге на свет моих фар и нес на руках тело девушки. Пять минут назад белая точка на дисплее, не сбавляя скорости, резко соскользнула с дороги, выписав длинный завиток, и замерла. Этот маневр мог означать только одно: водитель машины, в которой была Лика, не справился с управлением и влетел в сплошную стену деревьев, растущих вдоль трассы. Все эти пять минут – с момента остановки точки и до той секунды, когда я увидел Лику в окровавленной одежде на руках у незнакомца, – я чувствовал такую же панику и дезориентацию, какие испытал, узнав о смерти Катрины. На эти пять минут все боги этого мира обрели во мне потенциального адепта: я был готов молиться каждому из них, только бы с ней ничего не случилось. Только бы тело, покоящееся в руках человека с окровавленным лицом, не было мертвым.
Парень подошел ко мне и передал мне тело. Передал мне ее так, как будто оно всегда принадлежало мне и только по нелепой случайности вдруг оказалось у него. Отдал мне ее так, как будто… знал меня целую вечность и был уверен, что я смогу позаботиться о нем.
И – как только ее тело оказалось в моих руках – отступил назад.
– Уезжай. Бери ее и уезжай отсюда.
Я снова заглянул ему в лицо и поразился: в глазах незнакомца застыл панический ужас, ужас затравленного зверя. Как будто авария, разбитая машина и безжизненное тело на моих руках были не самым страшным, что могло случиться. Как будто где-то там, за его спиной, в темноте навалившейся ночи скрывалось нечто гораздо более страшное.
– Тебе тоже нужна помощь, – начал я, но того словно плетью хлестнули:
– Плохо доходит?! Увози ее отсюда, бога ради! Проваливай!
Что-то в его голосе заставило меня не возникать. Я усадил в машину Лику – верней, то, что сейчас отдаленно напоминало ее не самую лучшую восковую копию, – и двинулся в обратном направлении.
Но не успел проехать и сотни метров, как услышал выстрел. В том, что это выстрел, у меня не было никаких сомнений. И тут же раздался второй.
* * *
Зря я не подобрал этого парня. Я загнал машину в придорожные заросли и погасил фары. Взял пушку и заблокировал двери. Я сделал крюк и бесшумно вернулся к тому месту, где оставил незнакомца, с совсем другой стороны. Он лежал в десяти метрах от дороги с огромным черным пятном на белой футболке. Я огляделся. Получить пулю от неизвестного преследователя и откинуться прямо здесь не входило в мои планы. Оставить истекать кровью того, кто спас Лику, я тоже не мог.
И тут мое ухо уловило скрежет металла о металл: звук, не принадлежащий тихой загородной ночи. Неподалеку, оставив за собой полосу сломанных деревьев, исходил паром разбитый автомобиль. Темная тень наконец вскрыла заклинивший багажник, и через несколько секунд машину обняло пламя. Я увидел щуплого мужика, отбросившего пустую канистру и пустившегося бежать. Я прицелился и выстрелил. Человек вскинул руки и начал вертеться вокруг своей оси, пытаясь дотянуться до того места на спине, куда вонзилась капсула с транквилизатором. И, так и не сумев ее вытащить, рухнул в траву.
Ветер раздувал огонь, охвативший машину. Секундой позже рванул бак. Подстреленный лежал неподалеку, ткнувшись лицом в траву и раскинув руки. Я вытащил дротик из его лопатки, перевернул его на спину и… узнал его. Вытянутое хищное лицо, светло-желтые волосы, кожа альбиноса – тонкая, болезненно-бледная. Как будто череп обтянули латексом… Этого человека звали Вано, и он был в доме Феликса в ту ночь, когда Анна уехала, а Лика так предусмотрительно заперлась в своей комнате. Феликс знал о Вано только то, что у него можно раздобыть огнестрельное и что Вано успел отсидеть за изнасило…
«Привет с того света, Вано. Сколько лет, сколько зим. Уж не знаю, что ты, падаль, делал здесь и почему ты преследовал ее, но встать с этого места я больше тебе не позволю. Ты видел ее в моем доме. Ты знал ее. Только не говори, что решил преследовать ее? Сейчас этот краснорылый унес ее отсюда и отдал мне, но ты бы вернулся за ней, так? Потому что хочешь насолить мне. Даже после моей смерти. И потому что превращать цыпочек в кровавый фарш – твое любимое развлечение. А ведь я ж предупреждал тебя, что если ты прикоснешься к ней, я выпущу тебе кишки. Предупреждал же?»
Буря остаточных реакций связала меня по рукам и ногам. Несколько минут я думал и действовал как Феликс. Нет, хуже – я стал им. Клетки памяти среагировали на лицо Вано, как бык на красное полотно. А когда это наваждение схлынуло, я увидел, что из грудной клетки Вано торчит вся обойма дротиков с транквилизатором: пока я пытался справиться с реакциями тела, мои пальцы безостановочно жали на спусковой крючок. Я бросился вытаскивать дротики, но было поздно – Вано был мертв. Транквилизатор действовал мгновенно. Содержимого одной капсулы хватало на крепкий получасовой сон, а вся обойма мгновенно останавливала сердце.
Паническое чувство необратимости произошедшего, шок, осознание случившегося – все это пришло гораздо позже. В первые секунды я чувствовал только леденящий ужас. Ужас, и ничего больше. Легенда оказалась явью, сказочные монстры вышли из полумрака и сомкнули холодные пальцы на моей шее. Я потерял контроль над телом! Несколько минут я не контролировал его вообще. Судя по всей той информации, которую только что выплеснул мозг Феликса, этот человек вполне заслуживал мести за изнасилования и – главное – за то, что все еще представлял угрозу для жизни Лики. Но та безжалостная расправа, которую устроило тело Феликса, была за гранью допустимого.
Что еще? На что еще я способен?
«Догадайся с трех раз».
Секундное видение извивающейся подо мной Лики… Нет, только не это.
* * *
Я оставил Вано и вернулся к незнакомцу. В его грудной клетке было два пулевых отверстия, одно в солнечном сплетении, другое на два пальца левее. Теперь рукава и горловина футболки тоже стали черно-красными, никаких признаков жизни, мертвее мертвого. Я вызвал скорую и полицию и вернулся к Лике.
Она лежала рядом с машиной без сознания: открыла дверь, но сделать больше одного шага не смогла. Она не была ранена, пульс в норме, кровотечения нет. Еще один обморок… Лика пришла в себя, когда я завел мотор, и тут же прижалась ко мне. Я обхватил ее руками, с трудом воздерживаясь от желания усадить ее себе на колени и заставить ее успокоиться любым из доступных мне способов. Поцелуи успокаивают, так ведь? Или… наоборот?
