– Я не пилот, – выдохнула я и, не пытаясь больше сдерживать слез, добавила:
– Феликс.
Меня начала бить такая дрожь, что стоило поторопиться. Неизвестно, сколько еще минут я смогу удержаться в этом теле, если мозг сейчас накачает его адреналином по самое не хочу. Но прежде чем я успела сделать к Феликсу еще один шаг, он оказался рядом со мной и прижал меня к себе.
– Лика, – его руки заскользили по спине, впиваясь в синтетику куртки. – Не уходи, побудь здесь…
– Я постараюсь, я постараюсь изо всех сил, – всхлипнула я.
– Оказывается, сойти с ума так просто.
Его реакция, его глаза… Ох, неужели тот факт, что я рядом, значит для него так много? Но что-то в его фразе насторожило меня, я всмотрелась в его лицо.
– Это не помешательство! Я в самом деле здесь!
– Еще какое. Представь, ты сидишь в пустыне и умираешь от жажды, и тут перед тобой возникает холодная бутылка Evian, – улыбнулся Феликс. – Скажешь, не помешательство?
– Я настоящая! – рассердилась я. – Я в Лугано! Я прилетела!
– Evian: live young
[9]
, – пробормотал Феликс, закрывая глаза, но не выпуская меня из рук.
Я сжала его в объятиях, сунув руки женщины-пилота ему под рубашку, и заговорила громко и четко, словно это могло придать убедительности моим словам.
– Феликс, послушай, у меня слишком мало времени, а потом мне придется вернуться в свое тело, которое сейчас лежит на взлетной площадке, рядом с твоей рыдающей сестрой. Она сказала мне, что ты хочешь умереть. А я не могу просто взять и позволить тебе уйти!
Феликс открыл глаза, и теперь в них не было тумана.
– Я не разрешаю тебе умирать, слышишь? Потому что ты нужен мне! И потому что нам еще предстоит закончить то, что началось в тот день, когда мы встретились, и с тех пор не дает мне покоя. Я хочу быть рядом все те годы, что тебе отмерены, если ты позволишь мне…
Мое время истекло. Все вокруг начало терять яркость и контрастность.
– Я умоляю тебя, возвращайся. Возвращайся и обними меня настоящую. И я буду целовать тебя так, как не целуют самые упоительные галлюцинации!
«Я люблю тебя», – последнее, что силилась сказать я, но слова смешались в невнятную кашу. Я сделала последнее усилие над этим чужим телом и прижалась к нему, возможно, в последний…
Господи, дай мне сил осознать, что это, возможно, был самый последний раз.
* * *
Я распахнула глаза и подскочила от изумления: я все еще в вертолете?! Или почему все движется и на бешеной скорости пролетает мимо? Я стала вертеть головой по сторонам. Я снова в машине Дио!
– Дио, почему мы здесь? Куда мы едем?!
– Охрана помогла мне перенести тебя в машину. Незачем там оставаться.
– Поворачивай! Поворачивай назад, к аэродрому!
– Лика, возьми себя в руки. Я знаю, что это тяжело, но сделай над собой усилие. Здесь больше делать нечего.
– Нет, это не конец! Остановись!
Дио повернула ко мне перекошенное от боли лицо:
– Давай без истерик, хорошо? – она вцепилась в руль и прибавила скорости. – Я отвезу тебя к себе, а завтра…
– Останови машину, или я выпрыгну! – выдохнула я. – Если вертолет вернется без него, то я должна видеть это! Если все, что я сказала ему, – ничего для него не значит, то мне нужно знать это!
И если всему, что я предложила, он предпочтет смерть, то я хочу наконец убедиться в этом!
Она посмотрела на меня с жалостью.
– Знаешь, выпрыгнуть из машины на скорости двести километров в час будет гораздо менее больно, чем сидеть там и ждать вертолета, который прилетит без него. Но выбор, так и быть, за тобой. Для гостей все что угодно.
Дио сбросила скорость и развернула машину. Ее лицо не выражало никаких эмоций, а глаза, казалось, остекленели.
Именно так выглядят люди, которые вдруг понимают, что все кончено. Именно так буду выглядеть и я, если вертолет вернется без него.
ЧАСТЬ II. Amantes sunt amentes
[10]You say this is suicide?
I say this is a war.
And I’m losing the battle.
Is this what you call love?
THIS IS A WAR I CAN’T WIN!
[11]
– Bring Me the Horizon, «It Never Ends»
Ты еще не знаешь, насколько
Все это будет всерьез.
У меня осталась два часа до рассвета
И еще один нерешенный вопрос:
Кто мы, незнакомцы из разных миров?
Или, может быть, мы – случайные жертвы стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно – нажать на курок.
Этот мир так хорош за секунду до взрыва.
– Fleur, «Русская рулетка»
1. Десультор
Передо мной стояла Урсула, и, судя по ее глазам, с вертолетом что-то было неладно.
Ей было тридцать пять или около того. Наполовину швейцарка, наполовину немка, она работала в WideBack Inc. уже восемь лет, и я ни разу не видел отражения обычных человеческих эмоций на ее лице. Первоклассный пилот, восемь тысяч часов летного опыта, стальные нервы, тело спринтера.
В тот день я должен был просто шагнуть в облако без парашюта. Урсула знала о том, что должно случиться, но на лице не дрогнула ни одна мимическая мышца, когда она направила вертолет к Альпам. Она – женщина-стальной-канат, выдержке которой позавидовал бы каждый второй. И одна из тех немногих, кто знает значение слова «десультор».
Так что когда я увидел ее перед собой с окаменевшим лицом, то понял, что случилось что-то нетривиальное. Критические неполадки с двигателем вертолета или хуже. Но уже в следующий момент стало ясно, что я просто-напросто съехал с катушек: Урсула говорила по-русски и она только что назвала меня Феликсом.
И еще она сказала, что…
Она не пилот.
В том, что у меня психическое расстройство, я не сомневался ни секунды. Но мое сознание восприняло эту галлюцинацию как подарок – лучший подарок из всех, что я когда-либо получал. Я так прижал ее к себе, что будь это не Урсула, а обычная девушка, ее ребра, скорей всего, не выдержали бы. Кажется, я просил ее не уходить. Кажется, она возмутилась, что я считаю ее галлюцинацией.
