— Согласен. Давай встанем и оглядимся.
Они поднялись с песка, отряхнулись, посмотрели вокруг. И увидели холмы и горы красного песка — без конца и без края!..
* * *
Ни клочка тени нигде не было. Они подошли к тому месту, где приземлился самолет, и нашли там несколько обломков от ящиков. Воткнули их в песок, натянули одеяло, позаимствованное у пилота, соорудили нечто вроде навеса, под которым провалялись до середины дня, ненадолго засыпая, а просыпаясь, не переставали мечтать о холодном питье, о еде и о том, что еще какой-нибудь самолет прилетит сюда и спасет их. Но самолет прилетать не спешил.
Жара отнимала последние силы. Ребята усердно сосали таблетки глюкозы, но сил не прибавлялось, жажду они не утоляли. Было понятно, что вставать сейчас и куда-то идти — смерти подобно: нужно ждать вечерней прохлады, и они ждали ее.
И дождались. Стало чуть-чуть, на самую малость, прохладней, но они уже не могли больше находиться в бездействии и ждать неизвестно чего. Они встали и пошли — той дорогой, по которой сюда приезжал к самолету большущий джип, и, значит, должны ведь проехать еще какие-то автомашины. Но их не было…
Мартина и Бен шли и шли. Солнце опускалось все ниже. Они не чувствовали ног, во рту пересохло, язык прилипал к гортани, губы потрескались, начали кровоточить. Но они шли.
Мартина вспомнила, что она читала или слышала о случаях смерти в пустыне из-за жажды. Кажется, три дня — крайний срок, который человек может пробыть без воды. А сколько уже у них? Почти целый день. Но ведь дело еще в температуре воздуха. При такой, как сейчас, наверное, и одного дня достаточно.
И, скорей всего, они идут не в том направлении. А какое направление то? Если Бен прав и в ящиках оборудование для алмазных рудников, то расположены они могут быть в самых отдаленных и тайных местах, куда ребят и не подпустят… Если они дойдут.
— Мы с тобой не должны умереть, Бен, — вырвалось у нее. — Тетушка Грейс предупредила бы об этом.
— Может, она просто не хотела тебя огорчать, — ответил тот. — Если гадалки будут всем предсказывать смерть, к ним обращаться перестанут.
— Грейс не гадалка, — сердито возразила Мартина. — Она по-настоящему разговаривает с духами и умеет читать по старинным рисункам на камне и по костям. Не какая-нибудь обманщица в сверкающем платье со стеклянным шариком в руке.
— Не обижайся, — сказал Бен. — Я просто хотел пошутить. — Он остановился, посмотрел на Мартину. — Думал, ты улыбнешься, но шутка не получилась.
Она тоже задержала шаг, прикоснулась к его руке.
— Извини, что я огрызнулась. Это потому что есть и пить жутко хочется. И потому что я виновата во всем, что случилось с нами.
Бен улыбнулся.
— Оправдываться будешь на суде… Это я опять пошутил. И опять неудачно, да?.. Пошли быстрей! Стало прохладнее, верно? А впереди нас ждут цистерна с водой, стол с едой и победа!..
Обещания выглядели как в сказке, но оба немножко верили в чудеса, которые с ними один-два раза уже случались, — и почему бы не случиться и в третий раз? Почему бы за этим подъемом, по которому они с таким трудом ковыляют, перед ними по-правде не открыться бы какому-нибудь пристанищу для туристов, где окажется все, что нужно, и все — бесплатно?..
Прежде чем добраться до вершины очередного холма, они вынуждены были остановиться, чтобы перевести дыхание. Солнце заходило. Закат был великолепен: те же причудливые дюны, та же рифленая, шероховатая поверхность, та же игра света и тени — словом, та же красота, но… Но другая, не такая, как днем: на которую и смотришь по-другому, и которая рождает в тебе другие образы и чувства… Даже сейчас, когда Мартина и Бен так устали, так изнемогают от голода и жажды…
Бен первым поднялся на холм, и Мартина услыхала его сдавленный крик. Она торопливо преодолела последние метры, оказалась рядом с ним.
Он сидел на песке, скрючившись от боли, держась рукой за пятку. Рядом с его ногой находилась и «причина» крика — колючий куст, нижние ветки которого стелились по земле.
— Как нарочно, — сказал он, все еще кривясь от боли, — первое растение, которое здесь увидели, и вместо плодов сплошные колючки!
Он отнял руку от ноги, Мартина увидела на пятке пять небольших кровоточащих ранок. До того, как Бен успел возразить, она вынула из мешка специальное снадобье для заживления ран, которое дала тетушка Грейс, и приступила к лечению. После чего заклеила ранки антисептическим пластырем. Она так была занята этим делом, что не обратила никакого внимания на две вещи, каждая из которых была достаточно важной. Если не сказать больше.
Во-первых, по другую сторону песчаного холма, на который они взобрались, простиралась долина, поросшая поблекшей травой и редкими деревьями. А во-вторых, на колючем кусте, ставшем виновником ранения Бена, росли желто-зеленые плоды, похожие на небольшие дыни.
— Кажется, я вижу сон, — сказала она в изумлении.
— Какой сон? — спросил Бен, почти забывший о своей больной пятке: так быстро подействовало лекарство тетушки Грейс.
Мартина, не веря своим глазам, наклонилась к кусту, достала из того же мешка армейский швейцарский нож и с его помощью пошевелила колючие ветки. Несколько дынек упали на песок. Она очистила одну из них и попробовала на вкус: напоминало огурец. Только была кисловатой. Но жажду утоляла, потому что была очень сочной. Ура! От жажды они не умрут. И, пожалуй, от голода тоже.
— Мартина, — с тревогой сказал Бен, — ты перегрелась на солнце? Разве можно тащить в рот незнакомый плод? А если он ядовитый? Боюсь, врача мы здесь нескоро найдем.
Она откусила еще и с набитым ртом ответила:
— Зверски вкусно! Почти как миндаль.
И протянула ему другой кусок.
— Попробуй. Жуткая вкуснота! А растение называется «нара». Мне про него Грейс говорила: бушмены его всегда ценили, потому что оно для многого годится. Сок — против солнечных ожогов, корни — желудок лечат и от морской болезни, а сам плод — жажду утоляет и голод. А еще…
Она могла не продолжать, потому что, услышав все это, Бен быстро съел то, что протянула Мартина, и готов был голыми руками сорвать новые «дыньки», но Мартина остановила его и сделала это с помощью ножа.
Так они стояли некоторое время на вершине холма, жадно поедая плоды нары, а по их подбородкам стекал сок и попадал на одежду.
При этом они не могли сдержать радостных улыбок.
Пока они праздновали избавление от голода и жажды и отдыхали от трудного пути, уже стемнело, похолодало, и они развели небольшой костер из сухих веток и листьев, возле которого расстелили присвоенное ими одеяло. Укрылись они другим одеялом, неизменно находившемся в дорожной сумке Мартины и носившим гордое название «космическое». В нашитом на него клейме было сказано, что оно предохраняет от температуры минус 60. Так что замерзнуть им не грозило.
