— Нам обоим многое предстоит сделать — теперь, когда мы знаем наверняка, что викинги имели контакты с доколумбовой Америкой. Я думаю, нужно внимательно присмотреться к сказаниям и проверить, нет ли в них каких-нибудь указаний, которые направят нас в перспективном направлении. Викинги бывали здесь, и артефакты, которые мы обнаружили, представляют собой значительное сокровище для обеих цивилизаций. Должна существовать какая-то причина, по которой викинги нагрузились добром там, где сейчас находится Мехико.
Фарго кивнул:
— Великие умы мыслят схоже. Теперь, когда мы столько знаем…
— Мы можем обойти кого угодно. И если эти следы куда-нибудь ведут, сможем попасть туда первыми.
— Вот! Узнаю девушку, на которой я женился!
— Тогда переправь эту девушку подальше отсюда на первом же самолете, какой сможешь найти.
Сэм понял намек. Он закрыл за собой тяжелую дверь и добрался до капитанского мостика, откуда телефон лучше ловил сигнал. Реми была упорной и неутомимой в своих усилиях, и он твердо знал, что должен щедро вознаградить ее за это. В конце концов, сделка есть сделка.
9
Антибы, юг Франции
Краски заката над прибрежной виллой в тосканском стиле углубились и приобрели мягкий золотистый оттенок. Перистые облака висели высоко в небе, как разноцветный дым, сплошь ярко-оранжевые и красные — ошеломляющий узор калейдоскопа, отражающийся в Средиземном море. Солнце медленно погружалось в него, пока не превратилось в крошечный светящийся в воде уголек.
Вид из дома был таким же великолепным, как и тогда, когда они впервые сюда приехали. Именно из-за вида Янус Бенедикт почти двадцать лет тому назад приобрел этот дом, добавив к участку теннисный корт и бассейн, которым позавидовали бы большинство отелей в этой округе.
Янус сидел на веранде и наблюдал за небесным световым шоу. Его военно-морской шелковый китель был расстегнут — дань домашней обстановке. Он прихлебывал портвейн «Фонсека» урожая 1923 года. Бенедикт приобрел его в лиссабонском магазине во время одной из своих вылазок в те края в поисках вина. Рубиновая жидкость со временем стала янтарной, и годы насытили ее послевкусиями, которые более чем оправдывали чрезмерную цену, которую заломил за это вино продавец.
На круглом стеклянном столике рядом с Янусом зазвонил микроспутниковый телефон. Миллионер положил свою короткую черчиллевскую сигару «Ромео и Джульетта»
[8]
в хрустальную пепельницу и потянулся, чтобы ответить на звонок.
— Бенедикт, — сказал он в трубку.
— Сэр, у нас есть новости о канадской находке, — сообщил ему звонивший.
— Да, Перси. Выкладывай.
— Насчет нее все темнят, но я убедил одного из адъюнкт-профессоров, что его финансовые трудности могут быть временными, если он расскажет нам что-нибудь существенное.
Эти слова были четкими и точными, как лазер. Перси был у Януса на подхвате, когда речь шла о махинациях, и уже пару десятилетий великолепно справлялся со своими обязанностями.
— Мне бы хотелось думать, что моя щедрость имеет кое-какие границы, — заметил Бенедикт.
— Несомненно. Как бы то ни было, похоже, открытие снова сделали Фарго. Самое замечательное открытие, когда-либо совершенное на Баффиновой Земле. Очевидно, это драккар викингов, да такой, какого еще никогда не видели.
— Это интересно, но вряд ли сногсшибательно. И, что еще важнее, для меня в этом мало пользы. Для скандинавских древностей нет большого рынка сбыта.
— Думаю, так и должно быть. Грубое барахло. Топоры, шкуры и все такое прочее.
По голосу собеседника Янус почувствовал, что тот сказал еще не все, но богач не стал его торопить. Перси выложит это — что бы там ни было, — когда будет готов.
— Но случившееся подчеркивает, сколь удачлива доблестная чета в извлечении на свет божий необычных находок, — заметил Бенедикт.
— Тут я отдам им должное, — согласился Перси. — Эта находка ценна, главным образом, благодаря тому, что было погружено на драккар.
— Понимаю. Тому, что было погружено… — эхом повторил Янус.
— Да. Там оказались запасы доколумбовых безделушек. Горшки, статуэтки и тому подобная мура.
Миллионер выпрямился, и его сердце застучало на двадцать ударов в минуту быстрее:
— Ты сказал — доколумбовые, так, старина?
— Они самые.
— А, теперь я понимаю, почему вокруг всего этого такая шумиха! Это определенно очко в пользу Фарго. Представляю, какой из-за этого поднимется переполох в научных кругах…
— Именно.
— Блестящая работа, как всегда, дорогой мой. И, насколько я знаю Фарго, это будет для них лишь отправной точкой. У них острый ум, и они быстро работают. Наверняка они с выгодой распорядятся новоприобретенными сведениями и, если благодаря им можно найти сокровище, без устали будут его искать. Думаю, пора установить за ними слежку. Но более тонкую, чем слежка того идиота, которого вы послали в прошлый раз. Мне больше не нужны инциденты, которые насторожат эту парочку.
Чуть раньше Перси сообщил Янусу о халатном фотографировании возле дома Фарго в Ла-Холье, и тот был вне себя от ярости, услышав о такой небрежности.
— Конечно. Я уже предпринял в этом направлении кое-какие шаги. На сей раз э-э… более тонкие, — заверил Бенедикта его помощник.
— Я хочу быть в курсе каждого хода Фарго, ясно?
— Кристально ясно. Будет сделано. Я буду докладывать обо всем, что покажется мне существенным.
— Где они в данный момент?
— На борту своего самолета. Который, согласно полетному плану, зарегистрированному нынче утром их пилотом, направляется обратно в Сан-Диего.
— Очень хорошо. Делай все, что потребуется, не скупись на расходы. Инстинкт говорит мне, что наблюдение и ожидание дадут очень интересные результаты. Фарго недолго будут топтаться на месте, и, когда они сделают ход, я хочу быть на два шага впереди них.
Янус дал отбой и уставился на телефон. Потом он вернул его на стол и снова принялся наслаждаться своей прекрасной кубинской сигарой. Горизонт поблек, сделавшись пурпурным и темно-красным, и последний отблеск солнца на морской глади сменился огнями других поместий, которыми владели привилегированные и влиятельные люди, — эти поместья тянулись до самых Канн.
Бенедикт сделал еще один глоток золотистой жидкости и удовлетворенно вздохнул. Что бы ни планировали супруги Фарго, он намеревался спутать их планы. После того, как они вмешались в его последнее предприятие, это сделалось его личным делом. Несмотря на весь свой апломб, Янус получил пощечину, и это оскорбление было болезненным, как удар. И он не собирался это стерпеть.
