— А как вы туда попали?
— Там работает мой читатель Эмилий Иванович Тагей, он разрешил. А что случилось? Документы пропали?
— Какие документы?
— Там же отдел документов… Но если вы думаете, что кто-нибудь из спикеров взял, то вы глубоко ошибаетесь! Я за них ручаюсь! А что говорит Эмилий Иванович? Вы его знаете?
— Имел удовольствие познакомиться, — ответил Коля и поморщился — фраза была из репертуара Федора Алексеева. — Когда вы были там в последний раз?
— В пятницу.
— До которого часа?
— До девяти примерно или до половины девятого.
— А потом?
— А потом… — Ирина запнулась. — Я поехала домой, а ребята, кажется, пошли в мастерскую папы Карло… то есть члена клуба, который играет папу Карло, он художник. Нужно было нарисовать декорации, у нас скоро премьера.
— То есть вы пошли домой, а они в мастерскую к… папе Карло, так?
— Ну да. Рисовать декорации. А что случилось?
— А где вы были в субботу?
— Дома, — соврала Ирина. — Понимаете, завтра возвращаются мама и сын, нужно было привести квартиру в порядок, купить продукты…
— А где были члены клуба, вам известно?
— На Магистерском озере. Они и меня звали, но я не пошла. А что случилось?
— Какое отношение к спикерам имеет Эмилий Иванович из музея?
— Никакого отношения к спикерам он не имеет. Я познакомила их неделю назад, когда на нас написали жалобу и директор сказал: хватит, никаких репетиций. А тут пришел Эмилий, и я попросила… то есть Эмилий Иванович, и я спросила, нельзя ли собраться у него.
— И он разрешил?
— Да! Эмилий такая лапочка… — Ирина осеклась. — Мы уже два раза там собирались. А что?
— Там были только спикеры или кто-то чужой?
— Только мы и Эмилий Иванович.
— Вы знакомы с планировкой полковой канцелярии?
— В общих чертах. Знаю, где кабинет Эмилия Ивановича, кухня… он называет ее камбуз.
— Вы знаете, что там есть подвал?
— И подземный ход до Ильинской церкви! Знаю. То есть я там не была, просто все говорят, что есть.
— Подземный ход? Не знал. А где хранится ключ от подвала, знаете?
— Понятия не имею.
— Ирина Антоновна, мне нужен список всех, кто присутствовал на репетициях, сделаете? На обеих.
— Всех? А что случилось? — спросила она в третий раз.
— В подвале нашли человека, он провел там около трех дней, предположительно с вечера пятницы.
— Человека? — недоуменно повторила Ирина. — Какого человека? Как он туда попал?
— Это мы и пытаемся выяснить, Ирина Антоновна. Пожалуйста, напишите списочек, я подожду.
— Он… жив?
— Жив, но в плохом состоянии.
— А что он говорит?
— Ничего не говорит. Списочек, пожалуйста.
— Да-да, конечно… — Ирина принялась торопливо писать, а капитан Астахов подошел к окну и стал рассеянно смотреть на улицу.
— Вот! — сказала Ирина, протягивая ему список. Капитан пробежал его глазами, споткнулся взглядом на одном из имен и испытующе уставился на Ирину…
— Что случилось? — Алина перехватила Ирину около директорского кабинета, потащила в конец длинного коридора и втолкнула под громадный фикус в четырехугольной кадке. — Куда это Петюша рванул? Клара говорит, на нем лица не было, а с тобой провели беседу. Значит, это правда? А за что его? Что он сказал?
Вопросы сыпались один за другим, Ирина выхватила последний:
— Что правда? За что… кого?
— Что твоего художника арестовали! За что его? Что говорит опер?
— Моего художника? Арестовали? Какого художника?
— Ну, этого, вашего красавчика… из спикеров. Бородатого! С ума сойти! На него вся библиотека бегала смотреть!
— Сашу Немета арестовали? — Потрясенная Ирина вырвала локоть из цепких рук приятельницы. — Никто мне ничего не говорил! Откуда ты знаешь?
— Да вся библиотека просто жужжит! Еще вчера арестовали!
— Господи, за что?
— Говорят разное. Помнишь убийство того, из мэрии, с картой в руке? Говорят, он причастен.
— Саша причастен к убийству? Что ты несешь!
— А о чем с тобой, интересно, беседовали? Петюша бегает как ошпаренный, орет на всех… Он вообще ваш клуб не любит. А теперь еще и убийство. Тебе этот опер разве не сказал?
— Да в гробу я видала Петюшину любовь! — закричала Ирина. — Про убийство и речи не было! И про Сашу!
— А чего он хотел?
— У Эмилия в подвале нашли человека! В музее…
— Что?! — раскрыла глаза Алина. — Человека? Труп?
— Живой, кажется. Вот он и спрашивал. Они не знают, кто он.
— Ужас! — Алина приложила ладошки к щекам. — А ты при чем?
— У нас была там репетиция в пятницу, и они считают, что он находится там тоже с пятницы.
— А что за человек? Если живой, то в чем проблема? — допытывалась Алина. — Он что, не помнит, как его зовут?
— Живой вроде… — с сомнением повторила Ирина — ей пришло в голову, что капитан Астахов не сказал ей всего — тайна следствия, все такое. Или… Или он ей не доверяет, и она, Ирина, — подозреваемая! Мысль эта окончательно испортила ей настроение. А тут еще папа Карло… Ни за что не поверю, сказала она себе.
— Живой? Так в чем проблема? — допытывалась Алина. — Он что, не помнит, как его зовут?
— Проблема в том, что подвал был заперт, понятно? А ключ висел на стенде, а ключи от входной двери были только у Эмилия. И мы все там крутились, и получается, что, кроме нас, некому было запереть его, поняла? А он молчит!
— Почему?
— Откуда я знаю, почему? — шепотом закричала Ирина. — Опер мне не доложил! Молчит, и все. Может, в обмороке.
— Да не злись ты! Эмилий ушел с вами?
— Мы ушли все вместе и никого не видели. Но этот опер никому не верит, он допросит всех спикеров. Знаешь, какие они? Если взяли след…
— У Петюши точно крыша поедет!
— У меня тоже скоро поедет…
Глава 19. Триумвират рассуждает
— Какой список? — спросил Савелий Зотов. — О чем ты, Коля?
Друзья встретились вечером в привычном месте, «на точке» — в баре «Тутси». Сторонний наблюдатель мог бы заметить, что троица что-то слишком часто стала здесь собираться, и это неспроста. То чуть ли не месяц не было, а то вдруг каждый вечер. На что имелась своя причина. Капитан не спешил домой, так как до сих пор не разговаривал с Ирочкой — дулся за шубу. Федору и Савелию же было интересно, как продвигается следствие. Если честно, то и капитан Астахов зачастил в «Тутси» не только из-за шубы — несмотря на здоровый скептицизм насчет версий «мутного» философа Федора и оторванного от жизни специалиста по бабским книжкам Савелия, их умозрительные озарения стоили если не рассмотрения, то хотя бы критики и осмеяния. Хотя… Хотя, не мог не признаться себе капитан, что-то в них было… даже и названия сразу не подберешь! И частенько били они в десятку.
