Кейт сглотнула.
— Прекрасно.
У них был отнюдь не угрожающий вид, — наоборот, они буквально лучились дружелюбием. Почему же у нее возникло ощущение, что желудок свело холодным спазмом?
— Я так беспокоилась о тебе, — сказала Жаннет, беря Кейт за руку и сжимая ее в ладонях.
Кейт скорее почувствовала, чем услышала, странный гул в голове, сквозь завесу которого доносилось слабое, очень слабое эхо голоса Жаннет.
— Где ты была? Как ты здесь оказалась?
— Господи, да конечно же из-за взрыва. Как только услышала о нем и поняла, что он случился в нашем квартале, сразу же захотелось примчаться сюда. Но затем я узнала, что никто не пострадал, кроме двух мужчин с криминальным прошлым, и испытала облегчение. Но тем не менее я считаю, что ты не должна оставаться в одиночестве.
Странный гул продолжался, но Кейт чувствовала, что Жаннет в самом деле думает о ней, и у нее потеплело на сердце.
— Это прекрасно, но…
— Так что я привела с собой самых дорогих друзей, чтобы составить тебе компанию. Ты же помнишь Теренса, не так ли?
Широко улыбаясь, Холдсток вышел вперед и протянул ей руку.
— Я знаю, что отношения у нас сложились не лучшим образом, но уверен, что смогу наладить их.
Кейт не хотела пожимать руку этому человеку, но как она могла унизить его, когда сияющая Жаннет продолжала сжимать ее левую руку? Она протянула правую, Холдсток схватил ее…
…и гул в голове стал громче.
Тут что-то не так! Она попыталась избавиться от рукопожатия Холдстока, но хватка у него была как стальной капкан.
— Отпустите меня!
— Не бойся, Кейт, — сказала Жаннет. Она ободряюще улыбнулась и стиснула другую руку Кейт. — Все в порядке. Верь мне, все в порядке.
— Нет!
Остальные придвинулись. Холдсток протянул к ним свободную руку, одна из них, женщина, взяла ее…
…и гул в голове Кейт усилился…
…и тут кто-то другой взял руку женщины и сам протянул руку кому-то…
…и гул продолжал усиливаться, превратившись в рев штормового океана, сердце у нее билось, как у перепуганного кролика; оно колотилось о грудную клетку, стремясь вырваться наружу…
…и другая женщина взяла мужчину за руку, и он сам сжал руку другой женщины, рев удвоился и утроился, Кейт почувствовала, как у нее утекают все силы, и сквозь плавающий перед глазами туман увидела, как Жаннет высвободила одну руку и протянула кому-то другому эту единственную свободную руку в мире, и они, соприкоснувшись, замкнули круг…
…и внезапно наступил мир и покой.
У Кейт все плыло перед глазами, когда она опускалась в глубокую заводь расслабленности; она тонула, не оставляя ни кругов на воде, ни пузырей.
Вот так, сказал тихий и бесполый голос, возникший непонятно откуда; он был всюду и нигде. Разве это не лучше? Разве это не чудесное, самое чудесное ощущение из всех, что посещали тебя?
Это в самом деле было чудесно — чувство полного смирения, абсолютного растворения в прикосновениях этих нежных рук, которые так любовно обнимали ее и влекли в материнское чрево.
В глазах у нее прояснилось, и она увидела остальных восемь человек — держась за руки, они образовали круг, частью которого теперь стала и она.
Вот почему Жаннет убегала в Бронкс, поняла она. Это ли она испытывала, когда я смотрела на нее через окно?
Ответил Всеобщий Голос:
Да. Тогда бывшая Жаннет была подобна тебе и могла испытывать единение только через прикосновение. Теперь она в Единстве, навсегда с нами, в слиянии.
Кейт не была уверена, что поняла его слова, но это было не важно. Вот что имело значение — восхитительное чувство мира и покоя, чувство приобщенности. Все волнения последних нескольких лет по поводу ее образа жизни, и беспокойство, куда он приведет ее, все страхи, что придется раскрыть перед детьми свое подлинное лицо, — все пропало, исчезло, словно никогда и не существовало. Она с трудом могла припомнить их.
Безграничная любовь и смирение, просто ради того, чтобы существовать. Так все время и следует жить.
Так и будет.
Нет, подумала Кейт. Все неправильно. Это в природе человека — бояться того, что разнится.
Природу человека можно изменить.
Кейт была готова рассмеяться над этим абсурдом, но тут ее поразила одна мысль. Этот голос напоминал голос Жаннет, но губы самой Жаннет не шевелились.
— Кто ты? — вслух сказала она. — Чей это голос? Он наш, всех нас. Единства.
— Тогда почему же он звучит как голос Жаннет? Потому что именно его тебе приятнее всего слышать. Но это бывшая Жаннет. Это все мы.
Оглянувшись, Кейт увидела, что все восемь человек, Жаннет, Холдсток и остальные, кивают в унисон.
Все чувства пытались дать сигнал тревоги, предупредить — что-то здесь идет не так, она не должна соглашаться с голосами, звучащими в голове. Но толстый, как ватное одеяло, покров мира и гармонии заглушал их, и Кейт лишь слабо и искаженно улавливала эти предупреждения.
— Я не понимаю.
Мы все едины. Мы — одно целое. Мы — Единство. Мы знаем друга друга, как никто никогда не знал нас, глубже, чем даже сами знаем себя. Каждая мысль…
— Вы можете читать мысли друг друга?
Мы и есть мысли друг друга. Мы делимся каждой мыслью, каждой эмоцией.
Кейт содрогнулась от страха. Она что, сумасшедшая? Или они?
Не бойся.
А теперь на нее навалился ужас. Они знают, что она чувствует?
Тебе не надо бояться Единства. Мы любим тебя. Ты наша сестра.
— Но почему я? И как?.. И тут Кейт все поняла.
Вирус. Тот загадочный зараженный вирус в культурах Филдинга.
Да! Он свел нас воедино. Устранил нарушения в наших мозгах. Слил наши мысли в этом величественном Единстве.
— И я? — Она посмотрела на Жаннет. — Я тоже была заражена, да? Зачем?
Ты следила за бывшей Жаннет, шпионила за ней…
— Я беспокоилась!
И мы это чувствовали. Но опасались, что твоя любовь и озабоченность могут привести к вмешательству, а поскольку мы лишь в начальной стадии развития, то и вовлекли тебя в Единство.
— Но я этого не просила! Вы не имели права! Где-то вне Кейт зазвучал, набирая силу, настойчивый тревожный звонок; он пробивался сквозь сияющую пелену, но все же голос его был слишком слаб.
Дело не только во времени, Кейт.
