– Конечно! Спасибо! Ты лучшая бабушка на свете!
Гертруда обняла бабушку и поцеловала её в щёку. Бабушка расцвела:
– Но если ты ещё назовёшь меня бабушкой, я передумаю.
* * *
– Последний шанс! Последний шанс! Всего за один золотой! – кричал мальчик в тёплом сером хитоне, раздавая на украшенной разноцветными гирляндами Площади Трёх последние в этом году билеты лотереи «Лютроо». – Измените жизнь! Начните всё заново!
Вдоль дорог рекламные плакаты приглашали всех посетить премьеры рождественских фильмов с участием Элдреда Грегори Пека, Вивиан Мэри Хартли, Френсис Этель Гам и Нормы Джин Мортенсон.
Чарли и Гертруда прибыли на встречу с друзьями на зимнем экипаже «ОгненКолесн» позже назначенного времени.
В трактире «Блудоум» в Розовом переулке (где работала мадам Бомфиз, которая всегда заранее знала, что кому принести) их ждали весёлые лица Генри и Рупертины Никльби, Мими Меенвольд, Кристины Пипс и Томаса Кропота. Они сидели за столиком в углу зала и пили горячую амриту «Green». Вокруг стоял запах хвои, корицы и миндаля. Горели рождественские огни. Граммофон играл праздничную пластинку. Без конца звенел колокольчик над дверью: в «Блудоум» заходили согреться мальчики и девочки, парни и девушки, мужчины и женщины, старики и старушки. Они смеялись и веселились. И даже танцевали.
Когда Чарли и Гертруда сделали заказ, присоединившись к ребятам, в трактире появились замёрзшие и засыпанные снегом Эдвард и Кристофер.
– Скоро Линда подойдёт, – сказал, усаживаясь, Эдвард. – Она прислала «молнию». Попала в снегопад за мостом Мари Де Сен-Клер. Что пьём? Амриту «Green»?
Эдвард уставился на Рупертину «Бедняжку» Никльби, которая не могла схватить свой стакан – он вылетал у неё из рук. Рупертина чуть не плакала. Эдвард посмотрел по сторонам и не удивился – за одним из столов сидел Дэмьен Мэффис со своей компанией – десятью ребятами из Сообщества «Пентакл». Те помирали со смеху.
Эдвард подошёл к Дэмьену:
– Тебе заняться нечем?
– Фу. Пахнет pagan’олюбом? – Мэффис не боялся Эдварда, чувствуя себя уверенным в кругу друзей. Те уже были готовы ввязаться в драку.
– Не будь мерзавцем. Пойди и извинись перед ней!
– Это ты у нас лебезишь перед такими, как она. А я всего лишь показываю ей её место.
– Пойдём! – К Эдварду подошёл Кристофер. – Тебе не нужны проблемы. Ты и так уже нарушил правил на несколько лет вперёд.
Им в спины полетели грубые слова, когда Эдвард и Кристофер возвращались к своему столу.
Полчаса многие были заняты Рупертиной – пытались её успокоить. Вечер проходил не так, как планировала Гертруда.
Всё изменилось с приходом Джессики по прозвищу «Паровоз» Пелтроу. Темноволосая девушка с необычными глазами будто ворвалась в трактир «Блудоум». Она так быстро влетела в него, что колокольчик над дверью оторвался. Джессика заказала амриту «Red», успокоила Рупертину (хотя так и не поняла, что с ней произошло особенного: «Стакан улетел? Ну, взяла бы другой»), а затем выдала:
– Пардон! Но, видимо, это из-за меня они здесь. Я про ребят из «Пентакля» рядом с толстяком Мэффисом. – Джессика удивила всех своей прямолинейностью, ведь во время встреч по повесткам она всегда выглядела скромной. – Но так уж вышло, что вон тот – светлощёкий – мне нравится. Я его пригласила. Не думала, что он такой болван и притащит с собой толстяка. Фу! Теперь они сидят там и выводят меня из себя. Руп, хватит рыдать. Генри, скажи уже ей. Но Эрл оказался болваном. Сегодня утром мне признался, что влюбился в Гекату! Ребята! В щепку Гекату! Она его приворожила? Не пойму! Где она, а где я? Давайте смотреть правде в лицо: Эрл – болван. Уж простите. Руп, вытри нос. Зелёная там у тебя… Официант! Амриты «Red» всем моим друзьям и Эрлу Фуфлыгу! Пусть почувствует мою доброту и узнает, какую очаровашку он потерял!
Ребята хорошо проводили время. Подпевали рождественским песням, которые здесь знали все.
Эдвард рассказывал Чарли и Гертруде, как отправлять «молнии», и дал воск для запечатывания:
– Его должно хватить на первое время.
Когда появилась Линда Глум, все заказали гоголь-моголь и фондю. Томас признался, что взял с собой карты Таро, и все играли в «Pistos». Раздавались карты (каждому – по одной), и нужно было догадаться, кто из игроков – pagan, кто – чумной, а кто – гренадёр. Гренадёр должен был обнаружить чумного, пока тот всех не поглотит. Так уж вышло, что Томас заставлял все карты меняться. И поэтому чумной всегда была Рупертина.
Компания Мэффиса им больше не докучала. Ближе к полуночи в трактире было полно народу. За одним из столиков сидела миз Ева Лили́т. Она пила горячий глинтвейн, общалась с мистером Михаэлем Шамсом и делала вид, будто не знает никого из тех, для кого проводила экскурсию по Верхнему Саду.
Лишь раз Джессика позволила себе подойти к Эрлу. Счастливая, она вернулась обратно за свой стол, но никому ничего не сказала.
К концу веселья – в пять утра – у всех было предпраздничное настроение. Трактир «Блудоум» закрывался. Спать никому совершенно не хотелось (даже тем, кто получил «молнии» от родителей и опекунов). В игре «Кто получит больше “молний”?» победила Козетта Пипс. Утром её ждало наказание:
– Но ведь ещё не утро! – улыбалась Козетта.
Ребята вышли на улицу и направились к мосту, который вёл на главный остров – там, где располагалась Площадь Трёх. Джессика тоном проводника-знатока сказала:
– У меня есть что-то такое, о чём вы даже не мечтали!
– Что? – Козетта Пипс сгорала от нетерпения.
– Ну да! Так я и сказала!
– Это что-то про псов? – поинтересовалась Мими Меенвольд.
– Слава Богу, нет. Скажу, если поклянётесь сохранить тайну и не выдать меня!
– Клянусь! – крикнул радостно Генри Никльби.
– Ну да! Конечно! – Джессика на него покосилась. – Так поклясться и я могу. Давайте по-настоящему! Orcos Diatheke! Клянитесь, что об этом будем знать только мы. И никто больше!
Все пообещали сохранить тайну.
Неподалёку послышались голоса: это прогуливалась компания Мэффиса. Они будто следили за Чарли, Гертрудой и их друзьями.
– Вали отсюда, Эрл! – крикнула им Джессика. – Я теперь не твоя!
Ребята из Сообщества «Плющ» расхохотались.
– Пойдём отсюда. Тут есть трактиры, которые работают до свода мостов?
Удалось найти один такой – старый и пустой трактир «Хибарка», в котором ужасно воняло гнилыми мандаринами. Остальные трактиры в Розовом и Глухом переулках – даже «Дыра» и знаменитый «Чердак» – были закрыты.
– Вот! – Когда они заказали амриту «Black» и убедились, что за ними никто не наблюдает, Джессика развернула на столе огромный кусок пергамента. Это была карта.
