— Это Утрилло? — спросил он на восьмой день.
— Всего лишь копия, — ответила она.
Он встал и принялся рассматривать картину. Дома, ветки дерева, мостовая, небо. Подлинник, подлинней не бывает. Она очень любила эту вещь.
— Я бы не стал утверждать это с такой уверенностью. Вещь очень хорошая. Белый период.
— За подлинник я могла бы получить семьсот пятьдесят тысяч. — Она и сказала ему правду, и в то же время не сказала. Конечно, это Утрилло, и заключение искусствоведов у нее есть, подтверждающее его подлинность, это часть того, что ей досталось при разделе имущества старины Бакли, ее спасителя и мучителя. Старина Бакли, так она и назвала его мысленно по привычке. Забавно: когда он умер, ему было на двадцать лет меньше, чем ей сейчас.
Уильям Джонсон приезжал каждый день, и каждый день они сидели и разговаривали, а пока они разговаривали, сомнения у нее не появлялось. Вот только она ни разу не прикоснулась к нему, стол так их и разделял — нейтральная полоса между желанием и страхом последствий.
Каждый раз, уходя, он спрашивал: “Мне приехать завтра?”— и она каждый раз отвечала: “Конечно”. И на его лице, когда он оглядывался, было такое удивление и такая радость, что сомневаться в его интересе к ней было невозможно. Теперь Фелисити чувствовала себя никому не нужной, выжившей из ума старухой, только когда к ней в пять пятнадцать деловито заглядывала сестра Доун — удостовериться, что она жива и здорова, и пригласить в библиотеку на сеанс укрепления жизнеутверждающей жизненной позиции или еще на какой-нибудь тренинг, в зависимости от дня недели, и чувствовала она себя старухой именно потому, что таковой ее считала сестра Доун.
Фелисити заказала себе по почте косметику, кремы для лица и даже кружевное нижнее белье. Нет, она не надеялась, что косметика ей поможет, а в белье она сможет покрасоваться, просто эта привычка сохранилась со времен молодости, так поступают все женщины, когда влюбляются. Она всю жизнь выходила замуж по расчету: этот добродушный и богатый, будет о ней заботиться, тот принадлежит к высшему обществу и введет туда ее, следующий даст ей тихую пристань, и хотя одному только богу известно, как ей было скучно, она никогда не роптала, честно выполняла взятые на себя обязательства и не использовала мужей в своих интересах. Любви она им не обещала, только внимание и заботу. Это было взаимовыгодное соглашение, мужчины всё понимали и довольствовались тем, что им будет принадлежать не вся ее душа целиком, а всего лишь прелестная улыбка, хрупкое тело, она всегда поддержит остроумный разговор, сделает жизнь приятной и комфортной. Что касается любви, мисс Фелисити представляла ее себе как бурную страсть исключительно за пределами супружеских отношений, страсть, которая неизбежно погаснет, если ты попытаешься втиснуть ее в рамки домашнего обихода. В браке любовь превращается в привычку, но, лишенная прочной основы, она умирает. Зато пока она жива, какое ты испытываешь волшебное опьянение, радость, как остро чувствуешь, что ты жива. Пожалуйста, еще один только раз, и пусть на этот раз все будет по-настоящему! Настоящая любовь! Неужели она в самом деле придет, если ты умеешь просто жить и ждать бесконечно долго? Ждать и верить? И вот когда ты совсем не думала о ней, она наконец-то явилась?
21
Драгоценные находки множатся! Агентство “Аардварк” разыскало еще одну родственницу, единокровную сестру самой Фелисити, моложе ее на семь лет, это миссис Люси Форграсс, урожденная Мур, она жива, здорова, в ясном уме и твердой памяти, живет в фешенебельном Хайгейте, на севере Лондона, в богатстве и, можно сказать, в роскоши! “Можно сказать, в роскоши” в устах Уэнди означало, что у Форграссов большой, красивый, в идеальном состоянии дом, который мог стоить от миллиона до полутора миллионов фунтов стерлингов, а в саду плавательный бассейн с подогреваемой водой, и это в стране, где подобные расточительные излишества достаточно большая редкость, и правильно — зачем это все, когда вечно идет дождь. Так что теперь у меня есть не только кузина и кузен, но и двоюродная бабушка. Но она подождет, я еще не познакомилась с Лорной, не побывала у Алисон. Мисс Фелисити я пока не рассказывала о своих успехах, боялась получить еще один выговор.
— Пусть все идет своим чередом, не спешите, — советовала мне Уэнди. Хорошо советовать. В жизни все происходит так медленно, это фильм с невырезанными длиннотами, там показано, как человек идет от стула к двери, складывает белье, ждет такси. Хочется крикнуть: “Все это лишнее, надо вырезать вон!” — а тебя одергивают: “Не торопись!”, и я тоже одергиваю сама себя.
Агентство “Аардварк” просмотрело документы, хранящиеся в Сомерсет-Хаусе
[11]
, и теперь знает семейную историю Фелисити. Фелисити Мур родилась шестого октября 1915 года. Ее отец, Артур Мур, был писатель и журналист; мать, Сильвия, — концертирующая пианистка. Бедняжка умерла в 1921 году от гриппа, эпидемия которого свирепствовала в Европе после Первой мировой войны и унесла больше жизней, чем сама война. Фелисити в то время было шесть лет. Не прошло и года, как ее отец снова женился — на некоей Лоис Вассерман, уроженке Вены. В этом браке был рожден один ребенок, девочка Люси, появившаяся на свет в 1922 году. Артур умер в 1925 году, когда Люси было три года, оставив сироту Фелисити на попечении мачехи. Все свое состояние Артур завещал Лоис и Люси, Фелисити по каким-то причинам не была в нем упомянута. Да, Люси жива, троекратная вдова, живет в Хайгейте.
Троекратная вдова! Мне однажды довелось монтировать фильм ужасов, вариация на тему “Основного инстинкта”, там серийный убийца — жена — убивает своих мужей одного за другим ножом для колки льда. Я очень жалела, что взялась за этот фильм, и никогда потом больше с такими мерзостями не работала. Лужи крови, трупы, расчлененка, зверское насилие — смотреть на все это по нескольку раз очень трудно. Некоторые монтажеры привыкают, и ничего, а я не могу.
Я по-прежнему не сомневалась, что поступаю правильно, начав ворошить прошлое. У меня появилась тетя Алисон, пусть и страдающая болезнью Альцгеймера, двоюродная бабушка Люси с плавательным бассейном в Хайгейте, кузен Гай и кузина Лорна, племянник (седьмая вода на киселе) — сын Гая, за права на которого отец судится. Скоро мой список родственников, кому непременно надо купить подарок к Рождеству, будет полным, я смогу присоединиться к остальному человечеству, которое завязывает на коробках ленты и жалуется на свою горькую судьбу все праздничное время. Чего мне еще желать?
Красснер улетел домой, к Холли, не на Рождество — она еврейка, как, впрочем, и он, по матери, — а потому что она захотела усыновить ребенка и требовала, чтобы он подписал какую-то бумагу, что-то вроде декларации, что он обязуется исполнять по отношению к ребенку отцовские обязанности. Подписать ее надо непременно лично, факс и электронная почта здесь не годятся. В Голливуде детей не рожают, а усыновляют, ведь беременность может помешать карьере звезды или испортить идеальную фигуру. Вы только представьте: вам предлагают роль, о какой вы мечтали всю жизнь, съемки чуть ли не завтра, а у вас только что начались схватки. Приемного ребенка вы получаете готовеньким, и его сразу же можно отдать на попечение нянек.
