Не успел закончиться май, а небольшая флотилия уже приготовилась выступить. Абигейл с отцом пришли на пристань. Бойцы в красных мундирах с перекрещенными перевязями выглядели очень элегантно. Альбион возбужденно говорил о своем задании, и Абигейл осознала, что никогда не видела его таким – суровым, со строгим взором, раздающим отрывистые приказы. И слишком, конечно, занятым, чтобы обращать внимание на нее.
Когда суда вышли на середину реки и устремились вверх по течению, она повернулась к отцу:
– Папа, там же Джеймс. А вдруг они с Греем…
– Я знаю, Эбби, – тихо ответил тот. – Давай не будем об этом думать.
Прошло какое-то время, и прибыли новости. Красномундирникам сопутствовал успех: Вашингтон удерживал Вест-Пойнт, но два меньших форта они взяли. Говорили и о потерях.
Грея Альбиона доставили днем позже. Абигейл велели отвести Уэстона к другу дома на время, пока будет трудиться врач.
– Тревожиться не о чем, – уверенно изрек ее отец. – Мушкетная пуля в ноге. Врач вынет ее в считаные секунды.
Но когда они вернулись ближе к вечеру, Джон успел посерьезнеть.
– Все в порядке. Он спит, – так он сказал Уэстону. Но Абигейл признался: – Он потерял много крови.
Когда она увидела Грея утром, его глаза были полузакрыты, но он узнал ее и слабо улыбнулся. На следующий день она заходила к нему несколько раз. Вечером заметила, что его трясет. Ближе к ночи начался жар.
Рана была заражена. Врач, хорошо с ними знакомый, был лаконичен.
– Ухаживайте за ним, мисс Абигейл, – сказал он после чистки раны. – Вы ничем не хуже моих сиделок. Будем молиться, чтобы зараза не распространилась и не пришлось отнимать ногу. Постарайтесь унять лихорадку – это главный враг.
В последующие дни состояние Альбиона колебалось. Иногда он метался в жару и бреду, и Абигейл оставалось лишь остужать его тело и лоб мокрыми полотенцами. Иногда бывал в сознании, но боялся.
– Что, ногу отрежут? – спрашивал он.
– Нет, – солгала она, – об этом и речи нет.
И слава богу, инфекция не разошлась, хотя на поправку он пошел только через десять дней. Миновал месяц, когда он начал ковылять с костылем и стал снова похож на себя.
За день до того, как он встал, случилась мелкая странность. Да и случилась ли? Грей спал. Абигейл сидела подле него в английском кресле. Дневное солнце, проникавшее в окно, приятно согревало. В комнате царила тишина. И Абигейл, должно быть, задремала. Ей пригрезилось, будто они идут по берегу и вдруг он поворачивается и тихо, но с чувством произносит: «Вы еще так молоды. Но где мне найти такую, как вы?»
Тут она проснулась и обнаружила, что Грей не спит и задумчиво ее рассматривает. Ей осталось гадать, сном или явью были его слова.
Примечательной особенностью бизнеса Мастера в тот период стали наезды Сьюзен из графства Датчесс. Время от времени она появлялась с двумя-тремя подводами с товаром. Мастер организовывал торговлю, а британцы знай радовались покупать. В последние месяцы этот бизнес сделался еще выгоднее, так как раньше зерно поставляли по реке с севера и занимались этим ирокезы. Но патриоты перегородили этот ручеек. В прошлый раз Сьюзен доставила два фургона зерна, и Мастер продал его в пять раз дороже, чем до войны.
Насчет этического аспекта этих сделок Сьюзен, когда Абигейл спросила однажды, на чьей та стороне, ответила просто:
– На стороне моих соседей, Эбби. И многих других. Если в графстве Датчесс правят патриоты, то я патриотка. Но если мое зерно купят по хорошей цене британцы, то я, черт возьми, продам. А что касается шелков, и чая, и вина, которые я вывожу из Нью-Йорка, то в моей округе полно патриотов, которые купят их с удовольствием и не спросят, откуда они прибыли.
– А как отнесется Вашингтон к тому, что ты продаешь нам зерно?
– Придет в бешенство. Но он не узнает.
– А Джеймс?
– Думаю, тоже, но и он не узнает.
Британские власти запрещали такую торговлю. Нью-йоркские купцы-лоялисты не имели права снабжать повстанцев чем бы то ни было, но на это смотрели сквозь пальцы. Британские торговцы были рады поставить северным патриотам любые предметы роскоши – лишь бы платили. Это сочли бы незаконным, поймай их кто за руку, а потому попадались немногие. Сьюзен просто платила караульным на выезде из города.
Но в этом деле Мастер продемонстрировал свою старомодную лояльность. Отлично зная, чем занимается Сьюзен, сам он неизменно отказывался участвовать в снабжении патриотов. Поэтому Абигейл была крайне удивлена беседой, которая состоялась в сентябре в отцовской библиотеке.
Грей Альбион был на службе. Накануне в благодарность за уход он преподнес Абигейл два красивых подарка. Одним была шелковая шаль, тщательно подобранная в тон к ее любимому платью, вторым – красиво переплетенное издание «Путешествий Гулливера»: однажды она обмолвилась, что любит эту книгу. И Абигейл была довольна и растрогана его хлопотами. В то утро он отправился в форт к генералу Клинтону, где собирался пробыть допоздна. Уэстон находился в школе, и Абигейл с отцом были одни, когда пришла Сьюзен.
На сей раз она прибыла в город с тремя подводами. Отец сразу же согласился пойти с ней и организовать распродажу. Но затем, к изумлению Абигейл, добавил:
– У меня на складе полным-полно шелка, да есть еще отличное вино и бренди. Не захватишь, когда поедешь обратно?
– Конечно, – рассмеялась Сьюзен.
Но Абигейл была потрясена:
– Отец! Ты ведь не будешь отоваривать патриотов?
Тот пожал плечами:
– Бессмысленно мариновать товар на складе.
– А если узнает генерал Клинтон?
– Будем надеяться, что этого не случится.
И что-то в тоне Мастера указало ей на некую перемену, которая по неизвестной причине произошла в отцовской душе.
Она увидела Грея Альбиона сразу, как только оставила отца и Сьюзен в библиотеке и вышла в холл. Она не слышала, как он вернулся. Он стоял неподвижно и пребывал в задумчивости. Испугавшись, что он мог услышать разговор, она вспыхнула, пролепетала какое-то извинение и метнулась обратно в библиотеку предупредить отца. Когда же снова вышла, Альбион уже исчез.
Весь остаток дня она гадала, что будет, если он слышал их речи. Сочтет своим долгом уведомить генерала Клинтона? Притворится, что ничего не знает? Ей оставалось только ждать.
Вечером она разнервничалась вконец, услышав, как он просит ее отца о беседе наедине. Мужчины удалились в библиотеку, закрыли дверь и какое-то время тихо переговаривались. Когда Альбион вышел, вид у него был серьезный, но он ничего не сказал. Абигейл спросила у отца, коснулся ли Грей темы незаконных поставок, но тот лишь ответил:
– Не спрашивай.
Поскольку в последующие дни отца никто не тронул, она сочла проблему решенной.
