Этот губернатор-католик выпустил хартию, которой даровал свободные выборы в провинции и посулил, что никакие налоги не будут повышены без ведома избранных мужей. Это вызвало одобрение даже некоторых набожных голландцев, но не произвело впечатления на Госпожу.
– Нельзя доверять ни англичанину, ни паписту, – твердила она свое.
Год 1684-й завершился необычно холодной зимой. Большой пруд на севере города замерз на три месяца. Босс, как большинство голландцев, любил коньки, и вот в одно прекрасное утро мы отправились туда, прихватив с собой Яна и двух его малолетних дочерей.
Ян работал с отцом, но в те же годы неимоверно развился бизнес по изготовлению рома из черной патоки. На Стейтен-Айленде за бухтой уже давно существовал перегонный завод, но Ян решил поставить в городе еще один, на пару с мистером Мастером. Он торговал и спиртными напитками из Голландии, вроде джина, который называют женевером.
А Госпожа прибыла с мисс Кларой и ее мужем. Детей у них еще не было, но я никогда не видел ее такой красавицей. Босс показал всей ребятне, включая моего Гудзона, как надо кататься на коньках, а Госпожа вся прямо сияла. Она заявила, что все эти люди, катающиеся по большому пруду, словно сошли с голландского полотна. Ее не огорчило даже появление мистера Мастера с его семейством.
С мистером Мастером пришел его сын Генри, тогда ему было лет восемнадцать. Он был вылитый отец. И глаз не мог отвести от мисс Клары, когда увидел ее, такую хорошенькую и раскрасневшуюся на морозе. И они вместе катались. Даже Госпожа развеселилась и сказала: «А парень-то влюбился в тебя!»
Этот счастливый день навсегда останется в моей памяти.
Удар был нанесен в 1685-м. Новости громом обрушились на Нью-Йорк. Король Карл II умер, и на престол взошел его брат, герцог Йоркский. Король Яков II, католик.
Нью-Йорк получил короля-католика. Никто и глазом не успел моргнуть, как он передал бразды правления своим единоверцам. Затем разорвал хартию, даровавшую избирательное право провинции. «Я так и знала, – изрекла Госпожа. – Говорила же, что католикам нельзя доверять!»
Но главная беда заключалась в другом. Французский король Людовик XIV вдруг вздумал вышвырнуть из королевства всех протестантов. Их было немерено, им пришлось собирать пожитки и бежать. Кто-то подался в Нидерланды, а вскоре они объявились и в Нью-Йорке. Их называли гугенотами.
Однажды мингер Лейслер пришел к Госпоже с одним таким гугенотом, очень видным человеком, которого звали месье Джей. И месье Джей сообщил, что король Яков послал королю Людовику приветственное письмо, поздравив с избавлением королевства от протестантов. Сказывали, что в Англии было много раздоров из-за короля-католика. Босс был потрясен, а Госпожа с тех пор только об этом и говорила. Она заявила, что англичане должны восстать и вышвырнуть короля. Именно так поступили голландцы, когда ими правил испанский король-католик. Босс ответил, что англичане приготовились ждать. У короля Якова не было сына, а обе его дочери были протестантками. Он сказал, что со временем все наладится. Но это ее не удовлетворило.
И следующие два года весь Нью-Йорк сокрушался из-за короля.
Весенним днем 1689 года Госпожа влетела в дом и, лучась широченной улыбкой, сообщила, что англичане вытурили короля Якова II из королевства.
– Божья воля исполнилась! – вскричала она.
Причина была в наследнике. Король Яков, который долго оставался бездетным, вдруг обзавелся сыном, которому предстояло стать католиком.
– Такого даже англичане не потерпели, – сказала Госпожа.
Короля, видно, изгнали в мгновение ока, после чего послали за его старшей дочерью Марией. Назвали же это «Славной революцией».
– Мария мало что протестантка, – продолжила Госпожа, – она еще и замужем за нашим Вильгельмом, правителем Нидерландов. И править Англией они будут вместе!
Она была готова пуститься в пляс при мысли, что мы опять окажемся под властью голландцев.
Вскоре после «Славной революции» пришло известие, что голландцы и англичане объявили войну французскому королю-католику Людовику. Ее назвали Войной короля Вильгельма. Мы все боялись, что жившие на дальнем севере французы-католики споются с индейцами ирокезами и дойдут до Нью-Йорка. И в самом деле, французы с индейцами напали на некоторых голландских колонистов, поселившихся далеко в верховьях реки. Однако купцам вроде Босса и мистера Мастера война сулила еще и большие возможности.
Я никогда не забуду тот летний день, когда Босс позвал нас к реке. Мы все и пошли. Босс был с Госпожой, мне разрешили взять Гудзона. На месте нас уже ждали Ян и мистер Мастер с его сыном. И мы погребли к кораблю, стоявшему на якоре на Ист-Ривер. Это был красивый корабль с высокими мачтами и несколькими пушками. Мистер Мастер провел нас всюду. Гудзон смотрел на все, что было на борту. Я никогда не видел его таким возбужденным. Несколько купцов подрядили этот корабль нападать на французских купцов, коль скоро мы с ними воевали, и забирать их грузы. Мистер Мастер вложил восьмую часть средств, а Босс и Ян – еще одну восьмую. Мне было видно, что судно быстроходное.
– Обгонит любой французский, какой бы они ни выставили, – сказал мистер Мастер. Он был премного доволен собой. – А капитан – первоклассный приватир
[16]
. Если повезет, мы сколотим целое состояние.
Тут-то Гудзон и потянул меня за рукав, желая задать вопрос. Я цыкнул на него, но мистер Мастер возразил: пусть, дескать, спросит. Гудзон и говорит:
– Скажите на милость, Босс, а какая разница между приватиром и пиратом?
Босс и мистер Мастер переглянулись и рассмеялись.
– Если грабят нас, – отвечает Босс, – то это пираты. Но если врагов, то приватиры.
Вскоре после отплытия судна муж мисс Клары заболел и скончался. Детей у нее не было, и она временно вернулась в родительский дом. Я опасался, что снова начнутся ссоры, но годы шли, а она отлично уживалась с матерью. Понятно, что мисс Клара какое-то время скорбела, но я подслушал, как Госпожа сказала Боссу: «Надо найти ей нового мужа». Впрочем, покамест Госпожа была, по-моему, довольна ее обществом.
Моя Наоми была хорошей швеей и обшивала весь дом. Она начала учить шитью и маленькую Марту. А мисс Клара вскоре заметила, какая та мастерица. Поразительно, что мог сделать этот ребенок своими гибкими и проворными пальчиками. Вскоре она уже говорила: «Это сокровище, а не дитя». Мисс Клара брала Марту на прогулки. Госпожа не возражала.
Отрядить приватиров против врага было одно дело, но совершенно другое – управлять провинцией. И там какое-то время царил полнейший кавардак. В Бостоне губернатора короля Якова бросили в тюрьму. В Нью-Йорке никто знал, кому нести бремя власти. И тут в историю вошел мингер Лейслер, ибо он числился среди предводителей городской милиции, и отцы города попросили его принять руководство, пока все не утрясется.
