– И что, принес хоть раз?
– Отец надел его в тот самый день, когда потерял все деньги, – после катастрофы. Он сказал, что пояс был на нем, когда он собрался броситься с моста Джорджа Вашингтона. Но не бросился – в противном случае, полагаю, у нас бы не было пояса. Так что без удачи не обошлось.
– Можно посмотреть?
Чарли вернул ей пояс. Она положила его на столик возле окна и принялась изучать, а Чарли задумался над процессом изготовления. Долго ли его делали? Было ли это выражением любви или нудной обязанностью? Ему нравилось первое, но выяснить не удастся.
– Это потрясающий абстрактный рисунок, что бы он ни значил, – вдруг подала голос Сара. – Очень простой, но мощный.
– Тебе нравится?
– Очень! Здорово иметь в семье такую вещь.
– Пожалуй, да.
– Это произведение искусства, – сказала она.
Спустя десять дней она вручила ему галстук. Само собой, ее выбор был безупречен – бледный орнамент пейсли на грубом шелке темно-красного цвета. Скромно, но элегантно.
– Устраивает? – спросила Сара.
– Более чем устраивает.
– Будешь носить?
– Обязательно.
Она довольно улыбнулась:
– У меня есть еще кое-что.
– Еще один подарок?
– Просто попалось на глаза. Но я могу вернуть обратно, если тебе не понравится.
Она вручила ему сверток, похожий на книгу, завернутую в простую бумагу, но слишком легкий. Он осторожно развернул и потрясенно уставился на содержимое.
Это был рисунок Роберта Мазервилла.
– Я подумала, что его можно повесить вон там, – предложила Сара и показала на пустой участок на стене гостиной. – Конечно, если он тебе нравится.
– Нравится?!.
Он все таращился на рисунок, почти лишившись дара речи. Простенькая абстракция, черная на белом, похожая на китайские иероглифы. И поразительно красивая.
– Стой здесь, – велела Сара, взяла рисунок, подошла к стене и приложила его, куда наметила. – Что скажешь?
Это было больше чем совершенство. Преобразилась вся комната.
– Ты гений, – произнес Чарли.
– Серьезно?
Сара была сама не своя от радости.
Сколько она заплатила? Ему не хотелось об этом думать. Разумеется, Бетти Парсонс сделала ей скидку, продала в рассрочку, но Сара, с ее скромным жалованьем, все равно будет расплачиваться месяцами, а то и годами.
И она пошла на это ради него? Он был и потрясен, и тронут.
В последующие дни он гадал, чем ответить. Что будет соразмерным? Нужно сделать не просто приятное. Дорогое пальто или какая-нибудь драгоценность – что-то такое, чего она не может себе позволить, – обрадуют ее, но этого мало. Надо найти подарок, по которому будет видно, что Чарли проявил особое внимание. Нечто эмоционально значимое. Он ломал голову, не находя ответа.
И наконец его осенило.
Он приехал к ней перед самым полуднем в прохладный и ясный воскресный день. Она уезжала к родителям в Бруклин, но утром вернулась, чтобы провести день с Чарли. Он осторожно извлек подарок из такси. Нести было неудобно, и он с черепашьей скоростью поднялся по лестнице.
Оказавшись внутри, он поставил свою ношу на пол в гостиной.
– Это тебе, – улыбнулся он. – От меня.
– Да что же там такое?..
Предмет был откровенно диковинным, около четырех дюймов в ширину и шести футов в длину. Саре понадобилась пара минут, чтобы снять обертку.
– Немного неудобно, – сказал Чарли, но она справлялась отлично.
– Ох, Чарли! – Сара ошеломленно уставилась на подарок. – Ты не можешь отдать мне это.
– Могу.
– Но это же фамильная реликвия, Чарли. Ты должен отдать ее Горэму для внуков. Она принадлежит твоей семье.
– Он ничего подобного не ждет. Он даже не знает. По-моему, ты оценишь ее лучше, чем любой, кого я знаю. Скажи, что столяры постарались?
С этим было не поспорить. Вампумный пояс лежал на длинной тонкой доске, обтянутой материей, с простыми креплениями, чтобы легко извлечь. Доска вставлена в застекленный спереди продолговатый белый футляр, который можно было повесить или закрепить на стене.
– Прекрасный образец абстрактного искусства, – усмехнулся Чарли.
– Я не могу поверить, что ты отдаешь это мне, – сказала Сара. – Ты уверен?
– Сара, я долго думал. Я знаю, что вещь попала в правильные руки.
– Я тронута, Чарли. Искренне тронута.
– В таком случае, – ответил он радостно, – я буду считать, что подарок удался!
Начиная с этого уик-энда он начал гадать, возможно ли им стать мужем и женой.
Он думал об этом ежедневно. Конечно, препятствий нельзя отрицать, их множество. Но опять же – что в них такого страшного, если поразмыслить всерьез?
Да, он был старше, но не такой уж старик. Он знал семейные пары, где жена была намного моложе, и супруги неплохо ладили друг с другом. Чарли не сомневался: Сара была с ним счастлива.
Но как быть с религией? Родные Сары, несомненно, хотят выдать ее за еврея-доктора. С другой стороны, когда все решится, брак с Чарли откроет ей двери в мир. Хотелось бы знать, какой будет свадебная церемония. Простая епископальная в любом случае очень похожа на еврейскую.
А когда они поженятся, Сара окажется под его защитой. Пусть швейцар только попробует глянуть косо – мигом вылетит. Все его друзья отнесутся к ней хорошо, а если нет, то никакие они не друзья. Да и так ли хороша эта свора, «старые деньги»? Много ли у них общего? Почему бы и вовсе не пойти своей дорогой? Он знал людей из старой, как и его близкие, гвардии, которые вступили в благопристойный брак, не нашли в нем счастья, женились вторично уже совершенно возмутительно и сделались счастливы до скончания дней.
Придется учесть и финансовую сторону. Сара молода и, наверное, захочет ребенка, а то и двух. Сможет ли он позволить себе новое хозяйство, частные школы и тому подобное? Чарли счел, что если возьмется за дело всерьез, то денег у него станет намного больше, чем сейчас. Его вдохновит женитьба на Саре. Выставка Келлера была на редкость успешной, а контракт на книгу принесет солидный доход. Конечно, часть выручки досталась нынешним Келлерам, это не обсуждалось, однако на самом деле он не был обязан отдавать им какой-то процент. Это было оставлено на его усмотрение, и Бог свидетель, что всю работу он выполнил сам. Наличность поступала исправно.
А кроме этого, коль скоро он всерьез собрался, что называется, выйти из клуба, то можно двинуться еще дальше. С маленьким Горэмом все будет в порядке – Чарли оплачивал ему частную школу, у Роуз тоже имелись деньги. Сара захочет для своих детей совершенно другой жизни. Что, если им переехать в тот же Гринвич, где государственные школы ничуть не хуже частных? Вполне осуществимо. По мере обдумывания Чарли казалось, что вся его жизнь озарилась новым светом. Он ощущал свободу.
