– Наверное, да. А что?
– Помнишь, я говорила о внуке Адель Коэн? О мальчике, который поступил в Гарвард, а теперь врач?
– Который уехал в Филадельфию?
– Да, но теперь у него есть место в Нью-Йорке. Он как раз переезжает и на выходных собирается навестить бабушку. По-моему, он очень мил.
– Ты же его в глаза не видела.
– Если он внук Адели, то я не сомневаюсь, что так и есть.
– Сколько ему лет?
– Адель говорит, что в будущем году будет тридцать. И он очень интересуется искусством. Купил картину.
– Откуда ты знаешь?
– Адель сказала. Она думает, что он купил несколько.
– Что за картины?
– Почем мне знать? Картины, они и есть картины.
– Мы должны пожениться?
– Можешь познакомиться.
– У него есть деньги?
– Он врач. – Мать выдержала паузу, давая понять, что этого достаточно. – Когда его отец женился на дочери Адели, он был бухгалтером. Но не любил бухгалтерию и завел свое дело – начал торговать обогревателями. Продает и кондиционеры. По всему Нью-Джерси! Адель говорит, что он очень преуспел.
Итак, у внука Адели есть деньги. Сара улыбнулась. Она так и видела, как мать и Адель готовят почву. И с чего ей роптать? Все может обернуться замечательно.
– Я познакомлюсь с ним, – пообещала она.
Но вечером в метро, на обратном пути из Бруклина, ее мысли занимал не врач, а Чарли Мастер.
В «Сарди» она, конечно, пококетничала. Осторожно обозначила его возраст, а он, без сомнения, разжегся интересом. Но он тоже вел себя осмотрительно, и она догадывалась о причине.
Он не собирался делать ничего, что могло, если что-то пойдет не так, поставить под угрозу выставку работ Теодора Келлера. Он искренне переживал за их начинание, и Сара это уважала. Итак, он наполовину тянулся к ней, а наполовину хотел ограничиться профессиональными отношениями. Тем интереснее будет его соблазнить.
Саре Адлер нравилась ее работа. Она любила своих близких. Почитала родную веру. Но время от времени ей нравилось и нарушать правила.
Сара Адлер не была девственницей, но родителям незачем знать об этом.
Чарли Мастер – интересный мужчина в годах, и ей хотелось познакомиться с ним поближе. Она хотела научиться тому, что он знал. И он, конечно, не был евреем.
А потому – под запретом.
Об этом явно стоило поразмыслить.
На другой день она принялась набрасывать план выставки. Ей показалось, что гармония улучшится, если у них будет больше образчиков творчества Келлера в определенные периоды жизни. Она отметила таковые и вчерне составила каталог. Текст предоставит Чарли Мастер, но она выделила полдюжины обязательных, по ее мнению, тем.
У галереи был хороший рассылочный список, но ей пришло в голову, что пригодится и другой, с перечислением коллекционеров и заведений, которые приобрели работы Стиглица и Ансела Адамса. Она пометила и это, спрашивая у Чарли, где можно разжиться этими сведениями. Затем отослала ему весь материал после того, как показала хозяину галереи.
«Соблазню я вас или нет, мистер Мастер, но выставка будет чертовски хороша», – подумала она. И стала ждать.
Он не влюбился с первого взгляда. Через десять дней после того, как он получил материал, они встретились в небольшом офисе около Колумбийского университета и пару часов просматривали коллекцию. Вместе отобрали еще пять снимков, а один изъяли.
Сара действовала на удивление грамотно, но оставалась скромной. Ему это понравилось.
– Это моя первая выставка, и мне надо многому научиться, – призналась она. – Ужасно боюсь напортачить.
– Вы отлично справляетесь, – заверил ее Чарли.
На следующей неделе они встретились в галерее. Сара представила ему подробную схему и показала, как будет выглядеть экспозиция.
– По-моему, выглядит хорошо, хотя точно не скажешь, пока не начнешь развешивать работы, – похвалил Мастер. – Но на бумаге все просто замечательно.
Когда Сара отошла, он польстил и хозяину:
– Похоже, у нее настоящий талант.
– Намедни просидела до десяти вечера, проверяла рассылочные списки, – ответил тот. – Это достойно уважения.
Спустя несколько дней Чарли пригласил ее на ланч и познакомил с одним известным ему коллекционером. Тот был впечатлен.
– Похоже, она молодчина, – заметил он после и усмехнулся. – А за этими очками… бушует пламя!
– Вы так думаете? – произнес Чарли.
– А сами не проверяли?
– Гм… – сказал тот. – Пока еще нет.
Он подумал, что мог бы стать ей наставником.
Когда это произошло, все получилось случайно. Однажды вечером он возвращался с собрания и вдруг сообразил, что находится неподалеку от галереи. Увидев свет и повинуясь порыву, он заглянул внутрь. Сара была одна и, судя по выражению ее лица, обрадовалась ему.
– Я уже собралась закрываться.
– А я случайно шел мимо. Подумал еще разок взглянуть на помещение.
– Ступайте прямо вперед.
Комнат было две. Чарли вошел во вторую и остановился, изучая стены.
– Добавить света? – крикнула она.
– Нет, спасибо. Теперь можно и домой. Чем вы сегодня заняты?
– Вообще-то, моя подружка выступает в маленькой театральной труппе. У них сегодня какой-то спектакль – даже не знаю какой, – но я обещала быть.
– Заманчиво.
– Может быть. Хотите пойти?
Чарли помедлил, колеблясь.
– Сколько же лет я не бывал в таких театрах? – улыбнулся он. – Почему бы и нет?
Театр находился в Вест-Виллидже – вернее, в подвале типового дома из коричневого песчаника. На тротуаре болталась пара-тройка молодых людей. Один держал кружку с кофе. Однако дверь в подвал была заперта. На клочке бумаги было написано: «Сегодня спектакля нет».
– Приехали, – сказала Сара.
– Может быть, зрителей не набрали, – предположил Чарли.
– Это им не помеха, – сказал тип с кружкой. – Джулиан заболел.
– А Марк? – спросила Сара.
– Он поругался с Хельгой.
– Ох…
– Может, завтра, – сочувственно сказал тот.
– Извините меня, ради бога, – обратилась Сара к Чарли. – Напрасно я вас позвала.
– Знакомая история, – непринужденно отозвался Чарли. – Не хотите перекусить?
Они пошли через Виллидж, присматриваясь к ресторанам и кафе. Нашли небольшую итальянскую тратторию, заказали кьянти и пасту. Чарли усмехнулся:
