Мы виделись с тобой в последний раз в жарком июле 1992 года. Ты был, как всегда, красив и ухожен, хотя на борту сохранилась всего треть экипажа. Внутри тебя были непривычная тишина и полумрак. Я зашел на ходовой мостик, дал обесточенному телеграфу «Самый полный вперед» и не стал возвращать его на «Стоп машинам» — я знал, что открытого океана ты уже не увидишь, но не хотел тебе этого говорить. Подошел к бинокуляру и навел его в сторону того балкона, на который, прыгая от радости, выскочила моя жена, заметив с четырнадцатого этажа серый силуэт «Чарли», втягивающийся в бухту Золотой Рог. Я знал, что и этого больше не будет. Все позади…
И тогда я решил сделать то, что собирался сделать давно — залез на фок-мачту под самый клотик, сел на площадку, обнял железо и стал говорить с тобой, мой «Чарли». Те слова — только тебе.
А потом была встреча в моей каюте номер 15. Друзья понимающе посмотрели на мои красные глаза и налили мутной флотской жидкости, от которой я все не мог опьянеть. Вечером мы расстались. Навсегда.
АНКЛСЭМИТИЗМЫ
Пошутил про своих, теперь возьмусь за других — за ВМС США, ибо нет более шалопайского по духу флота, нежели он — US Navy. Не верите? Читайте.
Залп 1
Я не Задорнов, но слежу за ними пристально. Я не пытаюсь обвинить американских моряков в тупости, как это делает наш сатирик, а просто хочу убедить себя и окружающих в том, что нет в их службе и поведении ничего, что отличало бы их флот от нашего. Иногда они нам даже фору дают.
Вот попытайтесь определить, с кем могло произойти следующее.
Глубокой ночью крепко загулявший капитан 2-го ранга возвращается походкой ужа к воротам. военно-морской базы, в которую зашел для отдыха и пополнения запасов его корабль. А в базе объявлены учения, введена повышенная готовность, ворота охраняются вооруженными моряками. «Махнуть через забор? — думает капдва, — Нет, так пулю получить обидно, ибо не изобретена еще каска для мягкого места». А вот и ливень проливной пошел. Помните себя в такой ситуации? А то!
Нашел тогда офицер домик местных жителей — заброшенный и без крыши. Мокро. А рядом собачья будка стоит. С крышей! Там и проспал всю ночь, а утром явился на ковер адмирала — командира соединения.
— Почему, господин-товарищ второго ранга, вы не удосужились хотя бы позвонить дежурному своего корабля?! Я уже не говорю о том, что вы не явились на ПОДЪЕМ ФЛАГА! — заорал командир.
— Товарищ-господин адмирал, там, где я ночевал, не было телефона, — ответил кавторанг, угрюмо уставившись в грязные колени своих испорченных флотских брюк.
Вот еще.
Приятный теплый вечер в чужом порту. Кают-компания, легкий смех со звоном бокалов, переходящий в бурный гогот и визг, — это на встречу с военными моряками пришли активистки местного литературного клуба. Знакомо? А то!
Самая активная из активисток читает стихи про любовь и, зардевшись, просит вывести себя на берег подышать. Укачанную Изольду выводят на пирс сразу три Тристана: командир корабля, старпом и механик. Почему трое? А потому, что старпом держит мадам-гражданку под локти, а его самого под локти подпирают кэп и механик. Уф, по трапу спустились без происшествий!
— Я ж на полкорпуса ближе к цели, чем папа и маслопуп! — радостно думает старпом и, поглаживая нежную женскую спинку, начинает «гнать за флот»! Дама в полуобмороке. Но тут сзади подходит механик, кладет свою медвежью лапу на плечо Изольды и четко докладывает в вопросительной форме:
— А чего ты, мать, не отвезешь Жорку домой и не оттрахаешь его до невозможности явиться на ПОДЪЕМ ФЛАГА?
Изольда в обмороке, но ее приводит в чувство всхлип командира:
— Да! Я вам приказываю! А мои приказы не обсуждаются!
Итак! Слушай приказ по флоту!
В последнее время успешная деятельность крейсера «Рог» (USS Ноrnе) омрачена рядом происшествий. Так, ворвался в пределы частной собственности одной филиппинской семьи капитан 2-го ранга Мейсбауэр (Meisbauer), напугав охранявшую виллу собаку и не оплатив стоимость проживания за ночь хозяевам. Капитаны 3-го ранга Жорж Низкорогов (George Lowhom) и Джон Рейли (John Reilly) ослушались приказа командира крейсера капитана 1-го ранга Длинного (Captain Long), требующего садистфак… сатисфакции. Исправленному верить.
Приказываю! Внимательно отслеживать грубые проступки личного состава ВМС США и помещать их в рубрике «Анклсэмитизмы» (UncleSamitisms).
Залп 2
Хороший был экипаж у фрегата «Иосиф Хьюз» (USS Joseph Hewes), дружный: офицеры — братья друг другу, старшины — отцы матросам, матросы — дети старшинам. И как любые любящие отцы называли старшины матросов ласково, но не «наши поросятки, кролики или зайчики», а «наши палубные обезьяны». Впрочем, это — давняя традиция ВМС США. Но самым любящим отцом на фрегате «И. X.» был главный старшина Вебер. Если добавить в его фамилию одну Ы, то получается зловеще, а так — мил чел, папа «обезьянам». Как любой папа Вебер очень следил за правильным питанием своих детей, поэтому присутствовал на каждом их приеме пищи. «Все лучшее — детям, а особенно — младшим!» — думал он, останавливаясь напротив самого юного матроса, только прибывшего из учебки. Останавливался и не мигая смотрел минут пять ему в рот. Потом, улыбнувшись, спрашивал: «Вкусно, сынок?» Разомлевший от отеческой ласки матрос честно отвечал:
— Да нет, старшина, дерьмо какое-то!
Вебер вскидывал глаза и громко объявлял присутствующим в столовой:
— Ребята, у нас в экипаже завелся дерьмоед!
Ну, а дальше — вы знаете — звучит песня
«Отец сыну» в исполнении Фила Коллинза. Все вокруг рыдают и обнимаются.
А вот кают-компания фрегата «И. X.», и на боковом диванчике, сложив руки на груди, мирно почивает капитан 3-го ранга рогатый. Это не фамилия его — должность командира артиллерийской боевой части. Но почему же он не на своей койке в каюте? Он очень устал, возвращаясь из города. Встретившие его на борту дежурный офицер младший лейтенант Шварц и курсант Лундхольм очень обеспокоились, заметив, что глаза старшего офицера вопросительно смотрят друг на друга, а уставшие ноги стремятся выполнить простейшие упражнения из комплекса физической подготовки: ноги врозь — ноги вместе — присесть — встать. А встать у него не получалось! Вот и зазиповали временно капитана 3-го ранга в кают-компании. Но они же братья! А с кем играть младшим братьям как не со старшим. Переглянулись младшенькие и разбежались: Шварц — в свою каюту, Лундхольм — к боцману Веберу. И вот они присели рядом с сопящим старшим братом и принялись за работу: курсант достал кисточку и белую краску, покрасив ногти спящего, а потом вставил в сложенные руки розу, предварительно покрашенную из пульверизатора в черный цвет; младший лейтенант вытащил фотоаппарат «Кодак» и сделал фотографию.
На следующее утро на борт фрегата прибыл адмирал Кихун для срочного совещания. Сев во главе стола, адмирал увидел перед собой печальное фото на переборке и уже хотел было обратиться к командиру корабля с соболезнованиями, когда слева от себя увидел живого «покойника», хотя и тяжело дышащего и с синяками под глазами, но живого!
