Поэтому где-то с полчаса она изливала мне душу, после чего шмыгнула носом, смахнула с ресниц блеснувшие слезы и, залпом выпив успокоительный сбор, заваренный Эльвирой, заявила, что очень виновата передо мной, так как ее брат донимал меня всю неделю по ее вине.
— Та-а-ак, — протянула я, тоже хлебнув чудодейственного чая, который машинально налила в пустой бокал из хрустального графина, — с этого момента, пожалуйста, поподробнее.
Истина оказалась проста и неприглядна. Эта ненормальная семейка на меня поспорила! То есть не на меня, а на новую экономку, присланную миледи. Кайл (не от большого ума, видать) брякнул, что соблазнит любую, а его сестра (у которой явные проблемы с азартом) предложила заключить пари. Ну а страдала в результате я. Узнать такое было конечно же неприятно, но и обидеться на понурую девушку, которая вполне могла не признаваться в содеянном, я не смогла. Ведь с момента нашего знакомства она относилась ко мне очень хорошо, и если бы все это было лишь ради того, чтобы выиграть спор, сейчас бы брюнетка не откровенничала со мной, не извинялась и уж точно не смотрела бы взглядом побитой собаки, ожидая моей реакции.
— Ну, слава Сияющему, — нервно усмехнулась я, садясь в кресло, с которого вскочила, чтобы выпить успокоительного. — Теперь хоть понятны мотивы лорда Дигрэ.
— Ты не злишься? — осторожно уточнила Снежана.
— Я такие игры не одобряю, — повертев в руках бокал, ответила ей. — Ведь твой брат, не начни он наше знакомство так по-хамски, вполне мог очаровать провинциальную дурочку и…
— Ты не дурочка! — с жаром возразила брюнетка, и я снова улыбнулась.
— Короче, не делай так больше, — сказала, глядя на нее, — ни со мной, ни с другими.
— Обычно мы спорили на что-то попроще, — покаянно вздохнула девчонка, тоже глотнув настойки. — А тут… просто меня достали его бесконечные интрижки, да и Бригита тоже особой симпатии не вызывала.
— О да! — согласно покивала я, вспомнив хамку в белом манто, с которой познакомилась на городской площади.
— И потом, если честно, надеялась, что миледи привезла опытную экономку неказистого вида, чтобы Кайл не встал на охотничью тропу, а плотно занялся тренировками. Вот бы была хохма, если б мой самоуверенный братик пошел очаровывать бабульку лет шестидесяти, — хихикнула она, и я невольно засмеялась в ответ. Осадок от полученной информации, конечно, остался, но то, что леди Дигрэ не только повинилась, но и не отвернулась от меня после того, как выиграла пари, сглаживало эффект.
— Снежка… — Немного поколебавшись, я все же решилась: — А после моего ухода с бала и снятия масок…
— Хочешь знать, кем был приставучий котик, который после того, как ты залепила ему по лбу туфлей, убежал с бала зализывать раны? — развеселилась еще больше брюнетка, а когда я кивнула, сказала: — Мне казалось, ты и так его раскусила. Спросила бы сразу, я б ответила, что это Кайлин.
— Ну, я так и думала, просто хотела удостовериться. А охотник кто?
— Второй счастливый обладатель твоей обуви? — не скрывая иронии, уточнила собеседница, а я покраснела. — Прости, Герта, не знаю. Он тоже сразу ушел: раньше, чем растаяли маски. Может, кто-то из лордов тьмы? Брюнет же. Они там почти все черноволосые.
— Ты тоже не блондинка, — буркнула я и, стремясь уйти от щекотливой темы, начала рассказывать ей про свой переезд и занятия, обещанные Индэгрой.
Несмотря на то что еще не спала, Снежана вызвалась проводить меня в замок Рид, взяв нам в помощь одного из слуг, чтобы было кому нести вещи. А еще она потребовала, чтобы я навещала ее, когда будет время, и пообещала сама заглядывать ко мне каждый день. Было ли мне приятно слышать это от леди Дигрэ? Бесспорно! Жаль, что тогда я, вдохновленная новым поворотом в своей судьбе, не представляла, насколько изнурительным может быть обучение, когда учитель — снежный дух с непростым характером.
Вечером того же дня…
Весь день он занимался вопросами снежного крыла. Сначала был допрос пленника, потом очередной совет милордов, на который Гидеона пригласили из-за разговора с Закари. После обсуждения новой информации о демонах, а также особенностей, приобретенных Ридом после посещения изнанки, лорд отправился в лазарет, чтобы навестить очнувшуюся Ирму. Он пробыл у нее до самого вечера, выясняя подробности прорыва сначала в компании других заинтересованных лиц, а потом и наедине. Хотя нет, когда все ушли, Гидеон почти не говорил. Обмолвился лишь о результатах поисков, проводимых стражами, да сказал о подготовке обряда прощания с погибшими, который был назначен на завтра. А потом просто сидел рядом и молча держал подругу за руку до тех пор, пока не явился Азар и, вопреки протестам пострадавшей, не погрузил ее в целебный сон.
По словам Ирмы, когда стало ясно, что вторжение не остановить, израненные мужчины из сборной шестерки отправили стражницу за помощью, а как только она отошла на достаточное расстояние, применили заклинание зачистки. Но женщину все равно зацепило чарами, поэтому она потеряла сознание, так и не добравшись до сигнального маячка, расположенного ближе к выходу из горных туннелей, ибо на глубине связь со снежным крылом банально не работала. Затем стражница кое-как очнулась и вернулась назад, надеясь, что кто-нибудь чудом выжил. Но снова свалилась без чувств возле едва проступившего узора портала, потому что полностью выложилась, чтобы не дать ему раскрыться.
Пробился кто-нибудь из потусторонних тварей сюда или нет, Ирма точно не знала, хотя предполагала, что скорее нет, чем да, потому что маги впоследствии насчитали чертову дюжину рубцов на пространственно-временной материи мира, а стражница точно помнила, что запечатывала именно тринадцатый портал. Когда в пещеры прибыла подмога, вызванная воплощенными духами, чья ментальная связь с хозяевами резко оборвалась, там не было ни одной живой души, не считая раненой женщины.
После того как Ирма ответила на все вопросы лордов, хоть разговор и давался ей тяжело, она лежала, сжимая ладонь Гидеона, и по щекам ее беззвучно бежали слезы. Горе, скорбь, благодарность и чувство вины — все это смешалось в ядовитый эмоциональный коктейль, отравлявший душу Ирмы. Если бы мужчины не выпроводили ее вовремя, она бы погибла вместе с ними. Но легче ей от того, что выжила, увы, не было. И Рид прекрасно понимал подругу.
Возвращаясь домой, Гидеон пытался анализировать прорыв, сопоставляя его с тем, что поведал Закари, а также размышлял о самом пленнике, присутствие которого в темнице могло быть как-то связано с вторжением монстров, но мысли упорно возвращались к поцелую на балу. И как бы ни старался мужчина убедить себя, что сейчас не время предаваться мечтам, все, чего он действительно хотел в данный момент, — это увидеть Золушку, на память о которой у него осталась «хрустальная» туфелька.
Но где ее искать: в комнате Хельги, у которой девушка спала эту ночь, или в башне Дигрэ? Да и сказать ей что? Вдруг Гертруда его не узнала под маской охотника, хоть он и называл Снежинку феей, подталкивая к разгадке, а перед расставанием и вовсе произнес ее имя. Что, если она, околдованная атмосферой волшебного бала, все равно приняла его за другого? Или, наоборот, узнала и потому раскаялась в содеянном, едва вернувшись из царства иллюзий в реальный мир? Неопределенность душила, а желание разыскать девушку, чтобы проверить, какая из версий верна, становилось все сильнее. Она ведь предлагала ему встретиться сегодня, верно? Значит, он в своем праве!
