— Кэрри? — вырвалось у меня озадаченное.
— Шик-шиш-ши-шишк, — прошелестели желтоватые листы, и я отчетливо услышала в этом звуке «Кончай хандрить!» Озадаченность стремительно сменялась изумлением, потому что раньше я думала, что волшебный фолиант вслух общаться не умеет, а если и умеет, то точно не с тем, кто понимает язык животных и растений. Хотя после магического воздействия Кэрри тоже ведь стала живым существом, так что мой дар вполне мог воспринимать ее за диковинную зверушку, обожающую сладости и… разговаривающую с помощью шебуршания страниц.
— Да я вроде и не хандрю, — поспешно вытирая остатки слез с лица, попыталась оправдаться перед ней, однако книга лишь насмешливо фыркнула в ответ, выплюнув в меня при этом голубоватый туманный сгусток, внутри которого виднелся какой-то листок. Неужто вырвала один из своих и предложила мне его в качестве салфетки? Поймав левитирующий ко мне подарок, я с удивлением обнаружила, что по мере таяния тумана проступают очертания знакомой открытки, зажатой в моих пальцах. — Приглашение?! Но как? — Развернув карточку, я прочла имя леди Андервуд, выписанное аккуратным почерком в шаблон. — Как ты это сделала? Украла открытку у Клотильды? — в ужасе пробормотала я, представляя разряженную сестру, которая стоит напротив охраны и не может найти пропавшее приглашение. Какими бы ни были наши отношения с Тиль, такого позора я ей не желала. Но Кэрри, возмущенно зашелестев, ответила, что она не воровка, а магическая книга, и сделать копию открытки, пролежавшей несколько дней среди страниц, для мастера ее уровня не проблема. А потом дунула на бело-голубую картонку еще одним сгустком тумана, и рядом с фамилией появилось еще и мое полное имя: леди Гертруда Мариэлла Андервуд.
— Невероятно, — прошептала я, прижав к груди свой шанс попасть на бал. — А оно подлинное? Подделку не обнаружат? — Шипение, которым меня удостоили, было нецензурным, поэтому я тут же извинилась, что усомнилась в магических талантах живого фолианта, и искренне поблагодарила Кэрри за ее подарок.
— Сла-сла-слу-слир-слим? — выйдя из шкафа с маминым свадебным нарядом, спросил Ласкар. С вешалкой на «шее» он смотрелся очень забавно, потому что казалось, будто гигантский цветок одет в платье, над глубоким вырезом которого возвышается зубастый бутон, скалящийся в жутковатой, но от того не менее довольной улыбке.
— Ах, если бы! — вздохнула я, отвечая на его предложение переодеться. — Платье старое, свадебное и слишком велико для меня. Даже попытавшись с ним что-то сделать, я вряд ли успею на бал. Хотя есть еще подарок лорда Дигрэ, но, боюсь, в нем Кайлин меня сразу узнает и… — Кэрри снова громко хлопнула, словно человек в ладоши, и я, замолчав, покосилась на свою благодетельницу. — Хочешь сказать, что можешь изменить мамин наряд так, что его никто не узнает? — не веря своим ушам, переспросила я, когда выслушала ее задумку.
Как оказалось — может! Не без помощи бикаслуса и меня, конечно, так как читать заклинания, которые проступали на пустых страницах, должен был кто-то другой. Слова произносила я, цветок же вертелся в платье, работая манекеном, и что-то тоже бормотал, наверняка потихоньку приколдовывая, но я не вслушивалась, занятая исполнением указаний Кэрри. Быть частью творящегося волшебства оказалось безумно интересно. Я не просто наблюдала, я действовала, находясь в центре происходящих событий, и белая ткань на глазах расцветала серо-голубыми узорами, похожими на те, что рисует на окнах мороз. Строгий подол с длинным шлейфом превращался в пышную юбку, а по меняющему цвет атласному лифу начала змеиться серебристая вышивка, в завитках которой, словно звезды, вспыхивали крошечные камни.
Один узкий рукав из жемчужно-сизой ткани обзавелся таким же орнаментом, как на груди, а второй просто исчез, оставив вместо себя тончайшую серебристую паутинку, чем-то похожую на ту, что была в костюме морской феи, но с более сложным узором. В поддержку асимметрии верха подол присборился с левого края и открыл тем самым вид на полупрозрачную нижнюю юбку, поверх которой лежала точно такая же сверкающая сеть, как и на обнаженной руке. Ну, то есть на зеленой веточке бикаслуса, наряженного в платье, которое ему приходилось придерживать листьями-пальцами, чтобы оно не упало на пол.
Когда мы закончили, узнать в костюме снежинки, как назвала свое творение Кэрри, свадебное платье было невозможно. А вот меня в нем — без проблем. Потому что парик, как и перчатки, к маминому наряду не прилагался, а фату я с собой не привезла, да и к чему? Не невестой же мне на маскарад одеваться, правда? За лицо не беспокоилась, так как, но рассказам Снежки, зал, где состоится бал, сам одаривает гостей иллюзорными масками, под которыми практически нереально узнать друг друга.
А вот с волосами что-то надо было решать, и мы втроем дружно задумались над моей будущей прической. Однако гениальная идея пришла лишь одному из нас. И на этот раз моим добрым волшебником оказалась не книга, а бикаслус. Хотя без помощи Кэрри его задумка вряд ли осуществилась бы. Ссылаясь на то, что с распущенными волосами меня никто, кроме них, не видел, цветок предложил не мудрить со сложной прической, а немного распрямить тугие локоны, чтобы они лежали мягкой волной, и подумать, как сделать некоторые пряди белыми, как у снежных леди.
Но добиться точно такого же, как у стражей поднебесья, мерцания волос мои друзья оказались не в силах, и тогда книга предложила покрыть меня всю иллюзией инея. В результате я действительно стала похожа на снежинку, ну или на снежную принцессу, на голове которой стараниями двух магов появилась серебристая диадема, украшенная прозрачными, как горный хрусталь, россыпями камней. Серебристо-белый узор оплел открытые участки тела, уплотнившись на ладонях, отчего создавалось ощущение, что я в перчатках, хотя на ощупь их не было и в помине. Этот же полупрозрачный налет разрисовал и лицо, сделав глаза выразительнее, а кожу бледнее. Получилось очень красиво и необычно — самое то для маскарада. Единственное, что не вписывалось в цветовую гамму моего нового образа, — это синие туфли, но и эту проблему решила Кэрри, окрасив их в серебро.
У меня просто не было слов, чтобы выразить свою благодарность друзьям, поэтому я, в последний раз посмотревшись в зеркало, сгребла в охапку бикаслуса с книгой и принялась кружить с ними по комнате, повторяя без конца:
— Спасибо, спасибо, спасибо! Вы самые лучшие, самые добрые и самые умелые волшебники на свете! — А когда отпустила наконец своих фей, превративших грустный вечер в праздник, а меня — в сказочную принцессу, увидела, как расплывается в довольной улыбке зубастый бутон и как краснеют желтые страницы фолианта. — Удивительно, что вас с такими талантами выпустили из магакадемии, — пробормотала я, переводя взгляд с одного питомца на другого. Хотя, судя по тому, что они только что сотворили, кто из нас чей подопечный — вопрос открытый.
— Сласлилам слисерлис-с-с, — пожал плечами-веточками бикаслус, устраиваясь в кресле рядом со столом, на котором согласно шелестела румяными страницами книга.
— Не знали, на что вы способны? Понятно, — качнула головой я, отчего мои серебристо-русые волосы пришли в движение, приятно пощекотав шею. — Глупые они, не разглядели самородков, да еще и жизни вашей угрожали, — сказала, погладив крупный бутон и кожаный переплет. — Ну… им же хуже! — И Ласкар и Кэрри согласно закивали.
