На обратном пути Энни положила голову тетке на колени и задремала под шум двигателя. Зная, что сон пойдет ей на пользу, я махнул рукой Синди и спросил, не устала ли она. В ответ она кивнула, и я показал на озеро, предлагая продолжить экскурсию. Синди вновь кивнула, улыбнулась и сдвинула бейсболку на затылок, и мы еще около часу шли на север вдоль восточного берега.
Время приближалось к пяти, когда Энни проснулась. Мы как раз миновали мост и находились неподалеку от лагеря Ассоциации молодых христиан
[47]
. Показав на восток, где виднелся дом Чарли и наш безымянный ручей, я сказал:
– Вон там я живу.
Этого оказалось достаточно, чтобы любопытство Энни вспыхнуло с новой силой.
– Я хочу посмотреть! – тут же заявила она.
К подобному повороту событий я оказался не готов. Мне думалось, я только покажу им дом издали, и мы поплывем дальше. Останавливаться я ни в коем случае не планировал.
Синди за спиной девочки подавала мне знаки – мол, это необязательно, но Энни была настроена весьма и весьма решительно.
– К сожалению, у меня дома нет ни капельки лимонада, – сказал я ей.
– Это неважно. – Она самодовольно ухмыльнулась. – Я все равно его не пью, он слишком приторный.
Делать было нечего – я вошел в устье ручья, переключил двигатель на холостой ход и направил катер к причалу. Синди первой выбралась на доски и помогла мне привязать конец и вывесить покрышки-амортизаторы. Я выключил мотор и, взяв Энни под мышки, поднял на причал.
Оглядевшись по сторонам, обе дружно ахнули. Все вызывало их восхищение: и эллинг, и мастерская в горе́, и дом, едва различимый за густыми кронами кизилов.
– Это все твое? – спросила Синди таким тоном, словно боялась, что сейчас откуда ни возьмись появится настоящий хозяин и, угрожая дробовиком, потребует, чтобы мы убирались с его участка.
Вместо ответа я повел их к лестнице. На ступеньках Энни инстинктивно схватила меня за руку. Пальчики у нее были тоненькие, холодные и слегка дрожали, и я невольно подумал, как хорошо мне знакомо это исполненное неуверенности прикосновение чужой руки.
…Кто посмел огонь схватить?
Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован – такой?
Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
…………………………………
В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, –
Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль Он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?
[48]
Вот о чем я думал, пока мы поднимались по лестнице к дому. Мы были почти на самом верху, когда с другого берега ручья донесся голос Чарли:
– Портняжка! Это ты?!
– Да!!! – заорал я в ответ. – Тут со мной экскурсанты, осматривают местные достопримечательности… Познакомься, Чарли: это Синди Макриди, а это – Энни Стивенс.
Чарли приветственно замахал белой тросточкой. Рядом с ним сидела Джорджия и внимательно смотрела на нас.
– Добрый день, леди! Вы обе выглядите очаровательно! Просто очаровательно!
Синди с легким недоумением посмотрела на меня, а Чарли тем временем застегнул верхнюю пуговицу рубашки, подтянул галстук и несколько раз повернулся вокруг своей оси, демонстрируя нам выходной костюм.
– Собираюсь на урок танцев! – сообщил он. – Как я выгляжу?
На нем был синий в белую полоску костюм из сирсакера и классические «броги» с перфорированными медальонами на отрезном мыске.
– Вы… – Синди снова посмотрела на меня, и я подмигнул. – Вы выглядите просто потрясающе!
– Я так и думал, – отозвался мой шурин и щелчком сбил с рукава несуществующую пылинку. – Будем надеяться, что моим сегодняшним партнершам я тоже понравлюсь. Особенно тем, от которых приятно пахнет. – Он улыбнулся и, взявшись за путеводный провод, протянутый от его дома к дороге, помахал нам рукой. – До свидания, леди!..
И Чарли исчез за деревьями.
– Кто это? – спросила Синди. – Сосед?
Я снова взял ее руку в свою и сделал шаг к дому.
– Чарли – мой шурин. Он…
Я услышал, что Синди остановилась и вздохнула – коротко и прерывисто, словно у нее вдруг перехватило горло. Сначала я подумал, она просто споткнулась, но потом до меня дошло, что я только что сказал.
– Моя жена Эмма приходилась Чарли сестрой, – сказал я и обернулся. – Она умерла пять лет назад.
Тонкие пальчики Энни в моей руке напряглись, но вопрос в глазах Синди исчез. Впрочем, он тотчас сменился новыми вопросами, но на этот раз они были окрашены сочувствием. Синди могла понять мою боль, ведь она тоже потеряла близкого человека – сестру.
– Извини, – сказал я. – Но я… В общем, Чарли был и остался моим шурином.
Грудь Синди поднялась и опустилась, черты лица снова стали спокойными, расслабленными.
– Мы вместе реставрируем лодки, – добавил я. – А еще мы с Чарли вместе построили этот дом.
Энни вцепилась в мою ладонь и несильно потянула на себя.
– Но ведь он же слепой!
– Да, – ответил я, следя за тем, как на другой стороне ручья мелькает между древесными стволами синий с белым костюм Чарли. – Только ты не говори об этом ему, хорошо?
Энни улыбнулась, кивнула, и мы двинулись дальше, но когда лестница закончилась, она снова спросила:
– Он назвал тебя Портняжкой, да?
Я кивнул и пропустил Энни и Синди на заднее крыльцо. Там я рассказал им историю, как Чарли пытался использовать Резинового Армстронга вместо «тарзанки» и что из этого вышло.
– Что это? – спросила Синди, слегка приподнимая голову и принюхиваясь, словно вдруг уловила какой-то очень приятный запах. – Чем это так хорошо пахнет?
– Тут три варианта. Во-первых, может пахнуть мятой… – Я показал на высокие зеленые растения, которые густо покрывали землю между домом и берегом. – Эмма посадила ее здесь семь лет назад, когда мы только купили этот участок. С тех пор мята разрослась по окрестностям как самый злостный сорняк. С ней ни одна газонокосилка не справится.
Синди и Энни улыбнулись.
– Во-вторых, может пахнуть розовой геранью. Вон она растет в горшке в углу. Она называется так не потому, что у нее розовые цветы, а потому, что она пахнет не геранью, а розами. За этот запах я ее и купил несколько недель назад… в вашем универмаге, между прочим.
