Коротко говоря, спустя несколько месяцев, в течение которых я столько раз попадал себе по пальцам, что даже начал относиться к этому как к неизбежному злу, я вручил Чарли пневматический молоток, и он загнал последние гвозди в облицовку потолка. Мы отключили компрессор, повесили на место наши инструментальные пояса, вымели из комнат опилки и стружку, выпили по банке пива и вышли полюбоваться делом рук своих. Чарли обошел дом кругом, ведя кончиками пальцев по стене, словно человек, ощупью ищущий путь в лабиринте. Мне показалось, он принюхивается, будто пытаясь определить какие-то скрытые дефекты по запаху. Закончив обход, Чарли только кивнул; он ничего не сказал, но это означало, что работой он доволен.
И вот за несколько дней до Пасхи я вошел в наш пока еще пустой дом, расстелил на полу спальный мешок и лег. Бросив взгляд за окно, я впервые заметил, что дом окружен раскидистыми кизиловыми деревьями. На следующий день они зацвели. Я открыл окно в нашей спальне на втором этаже, высунулся и затряс головой от изумления и восторга. Мне казалось, Эмма предвидела это с самого начала.
Глава 13
Настал день, когда Эмма вступила в пору созревания. Ей тогда было одиннадцать, мне – двенадцать, а Чарли – всего восемь, что, на мой взгляд, может отчасти объяснить его бурную реакцию. Мы как раз купались в ручье за домом О’Конноров, где глубина была всего фута два или около того. Эмма плавала кругами, как тюлень, и беззаботно смеялась, когда вода вокруг нее вдруг стала менять цвет. Думаю, мне не нужно подробно описывать, как это выглядело. Удивленная и напуганная, Эмма встала на ноги. Нам с Чарли тут же стало ясно, что у нее идет кровь, и ее было не одна-две капельки, как бывает, когда порежешь палец, а довольно много.
Чарли выскочил из ручья как ошпаренный и бросился к дому, крича на ходу: «Мама! Мама! Эмма умирает!!!» Полагаю, что, учитывая все обстоятельства, это был не самый лучший выбор слов. Сам я, впрочем, тоже не совсем понимал, что происходит, однако мне почему-то казалось, что Эмма не собирается умирать. Выглядела она, во всяком случае, вполне живой. Удивилась Эмма, пожалуй, не меньше нашего, однако я не видел никаких признаков того, что она теряет сознание или испытывает боль.
Чарли исчез в доме, и я помог Эмме выйти на берег, стараясь, впрочем, не опускать взгляд. Конечно, она была напугана, и я подумал, что, если я буду пялиться на ее ноги, это никак ей не поможет. На берегу я отвернулся, Эмма сняла купальный костюм и завернулась в мое полотенце. Я взял ее за руку и некоторое время мы просто стояли на берегу, не зная, что делать дальше. Я предложил было Эмме сесть, но она отказалась, так как боялась испачкать полотенце, и я снова подумал, что на самом деле ей совсем не так уж и плохо, как показалось мне вначале.
– С тобой все в порядке? – спросил я на всякий случай.
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
– Точно?
Эмма снова кивнула и сильнее сжала мою руку. Мне показалось, она замерзла, но сказать я ничего не успел: из дома примчалась бледная мисс Надин, которую вопли Чарли напугали чуть не до полусмерти. Но когда она увидела купальник и ноги Эммы, а главное – убедилась, что мы просто стоим на берегу и не собираемся умирать, то сразу все поняла. Перейдя на шаг, мисс Надин несколько раз глубоко вздохнула, потом обняла дочь за плечи и улыбнулась:
– Не волнуйся, милая, с тобой все будет хорошо.
– Но мама, – возразила Эмма, – я и так хорошо себя чувствую, и у меня ничего не болит!
– Я знаю, милая. Это… это… в общем, так должно быть.
Она обняла Эмму за плечи и отвела в дом, но скоро вернулась. На плече у нее висело ручное полотенце. Усевшись на скамью перед крыльцом, мисс Надин подозвала нас с Чарли. Усадив нас по обе стороны от себя, она положила ладони нам на коленки и сказала.
– Я должна вам кое-что объяснить… – начала она.
Я посмотрел на Чарли. Он все еще дрожал, шмыгал носом и выглядел встревоженным.
– Насчет Эммы… С ней все в порядке, но она… – Мисс Надин запнулась, подбирая слова. – Она становится взрослой.
Тем же вечером я зарылся в свои книги и несколько часов подряд читал все, что мне удалось найти в них о женщинах – о том, как они устроены и чем отличаются от мужчин. То, что я узнал, поначалу меня возбудило, как и всякого нормального подростка. Правда, Эмма была мало похожа на те картинки, которые я обнаружил в книгах, но я понимал, чтобы вылечить ее, чтобы дать ей шанс, я должен как можно подробнее узнать все об особенностях женского организма. И я действительно многое выяснил. Я читал и читал и в конце концов наткнулся на абзац, где упоминалось лекарство, которое принимала Эмма. Как было сказано, оно имеет такой весьма распространенный побочный эффект для девочек, как раннее наступление менструаций.
И это было не последнее мое открытие.
Глава 14
За последние месяцы Чарли узнал, для чего нужны гвозди и молоток, и научился неплохо с ними управляться. На заднем дворе О’Конноров рос огромный раскидистый дуб, среди его-то могучих ветвей Чарли и начал строить дом из обрезков досок, брусьев, фанеры и других материалов, которые он выискивал в строительных мусорных контейнерах и на соседских свалках. Это увлечение захватило его полностью, так что каждый день, едва вернувшись из школы, Чарли первым делом бросался переделывать и усовершенствовать свою воздушную крепость а-ля́ Швейцарский Робинзон. Вскоре дом на дубе уже имел три этажа в высоту (не считая «вороньего гнезда» на крыше) и мог похвастаться несколькими лестницами и шестами, по которым можно было забираться на самую верхотуру или соскальзывать на землю. Кроме того Чарли – ему помогал отец – поставил в доме настоящие открывающиеся окна, установил на потолках пару потолочных вентиляторов и даже провел туда свет и воду.
Для Чарли дом стал чем-то вроде маленького мира. Он постоянно что-то в нем менял, улучшал, и это продолжалось и продолжалось до бесконечности. Я думаю, Чарли и в голову не приходило, что когда-нибудь его работа может быть закончена – в том, что касалось воздушного дома, слова «достаточно» для него не существовало.
* * *
Когда Эмма пропустила вторую неделю школьных занятий, я встревожился. Как-то после уроков я зашел к О’Коннорам, чтобы проведать ее и Чарли, но наткнулся на доктора Хейза и его медсестру мисс Лу, которые о чем-то шептались в кухне с Эммиными родителями. Когда они закончили, мисс Лу отвела Чарли в другую комнату, а мисс Надин позвонила по телефону моей матери. Они тоже поговорили о чем-то вполголоса, потом мама Эммы сказала «спасибо» и повесила трубку.
Через пару минут медсестра позвала меня в заднюю комнату, где я обнаружил Чарли. Он с растерянным видом прижимал к кончику пальца кусочек марли. Не успел я спросить, в чем дело, как мисс Лу сказала, что хочет взять у меня кровь на анализ, чтобы определить ее группу.
– Первая, резус отрицательный, – сказал я.
Мисс Лу удивленно посмотрела на меня.
