К тому, что собирался сказать Хидейоши, следовало прислушаться со всем вниманием. Как-никак он служил у сиккэна, второго лица в стране Ямато, стало быть, находился в самой гуще государственных дел, к которым, безусловно, принадлежали и отношения с Утина.
– Окинавцы платили дань более-менее в срок, но при этом продолжали вовсю промышлять морским разбоем. Разбойничьи аппетиты не знают удержу, потому окинавских вако приходилось время от времени вразумлять мечом. Легенда, рассказанная моей сестрой, – всего лишь эпизод вразумления утинантю, пусть и один из самых известных. Чуть притихнув на время, они опять брались за свое. Многое изменилось, когда на Окинаве высадился Минамото Тамэтомо, которого упомянул этот молодой вако, хвалясь своими предками. Минамото бежал на Окинаву после того, как был наголову разбит в одном из сражений на Хонсю. Он и его уцелевшие воины нашли приют у одного из окинавских вождей. Вскоре Минамото женился на дочери вождя, стал править вместе с ним и подминать под себя один окинавский клан за другим. Дело Минамото Тамэтомо завершил его сын, который стал единоличным правителем Утина. Он правил под именем Сонтон – молодой вако называл его Сюнтэн. После смерти Сонтона трое его сыновей поделили Окинаву на три удела, и каждый из них стал вождем на своей земле. Видимо, отец этого Кусанку – как раз один из сыновей Сонтона. Разумеется, я не помню их имен. Вот почему я скажу то же, что и сестра. Ни один из сыновей Сонтона не осмелится причинить вреда послу императора Ямато хотя бы потому, что сыновья эти друг друга ненавидят, друг друга опасаются и друг за другом следят, подсылая шпионов. О том, что у одного из них появился посол императора, очень быстро станет известно двум другим сыновьям. Если вдруг с послом что-то случится, Тони обязательно об этом узнают.
– Ясно, – понятливо кивнул Артем. – Двое сынишек не упустят момента, срочно накатают донос в Киото, попросят прислать карательное войско и сами с удовольствием к этому войску присоединятся. Поэтому Хаси – так, кажется, зовут отца нашего пирата – не станет так глупо подставляться. Да вообще зачем ему, правителю одной трети Окинавы, причинять вред послу Ямато? Ни одной вразумительной причины этого я не вижу. Но тогда тем более непонятно, что происходит. Зачем пиратам тащить нас на Окинаву?
Артем покосился на капитана, чье лицо выражало крайнюю степень нетерпения, какая бывает у людей, которым очень хочется в туалет, но они вынуждены терпеть, сидеть на месте и кого-то слушать. Господин посол не позволил капитану говорить, потому что хотел говорить Хидейоши. Негоже было давать слово китайцу-капитану вперед самурая высокого ранга.
– Ты не дал мне договорить, Ямомото, – чуток попенял Артему Хидейоши. – Я как раз и собирался сказать, что нужно этому молодому вако. Он хотел ограбить судно, узнал, что на борту находится посол, и передумал. «А дай-ка, – решил он, – отвезу-ка я этого посла к себе. Отец потом извинится, задобрит его подарками. Посол погостит день-другой и оправится дальше. Что узнают другие кланы от своих шпионов? У нас в гостях побывал посол императора Ямато, а к ним не заехал. Другие сыновья Сонтона решат, что император Ямато особо отмечает именно этот клан. После чего они десять раз подумают, прежде чем замышлять что-то против него».
– Тогда молодой окинавец глуп как обезьяний хвост. Он не понимает, что делает, – сказал как отрезал Кумазава-старший. – Он получит свое сперва от отца, потом от императора.
– Я слышала, окинавцы торгуют людьми, – раздался вдруг голос Омицу, сидевшей возле раненого Абуэ. – Теми, кого они берут в плен, нападая на прибрежные города и деревни. Это так?
Она сказала это мгновением раньше, чем успел заговорить капитан. Усатому китайцу пришлось вновь придержать приготовленные слова.
– Это правда, Омицу-сан, – подтвердил Хидейоши, повернувшись к девушке. – Больше всего страдают Чосон, Дайвьет и княжество Лосон. Иногда набегам подвергаются прибрежные поселения империи Сун и, увы, с горечью приходится признать, даже наши, на Кюсю. Пленников утинантю продают на невольничьих рынках Дайвьета и Сун. Уже оттуда невольничьи караваны увозят живой товар в другие страны. Однако случаи, когда в плен брали бы самураев, мне не известны. Уверен, что их и не было…
– При чем тут невольники! – раздраженно взмахнул рукой Кумазава-старший. – Эдак мы договоримся до того, что нас хотят продать как презренных рабов!
– Мы хотим всего лишь чуть больше узнать об этих людях, отец, – сказала Ацухимэ.
– Грязные дикари и вонючие свиньи – вот и все, что о них надо знать, дочь моя, – наставительно произнес Садато.
– И сколько нам плыть до чудо-острова Окинавы? – спросил Артем, повернувшись к капитану.
Он задал этот вопрос исключительно ради того, чтобы дать наконец капитану высказаться, а то тот так и будет мучиться, боясь помешать разговорам самураев.
– Пусть простит меня господин посол, но на море нельзя загадывать, – торопливо заговорил капитан. – Если бы ветер сохранился, то мы в два дня достигли бы острова Окинавы. Только мы плывем не на Окинаву. Мы и не должны плыть на Окинаву.
Все смотрели на капитана как на сумасшедшего.
– Так это не окинавцы? – первым опомнился Артем.
– Это окинавцы, но они не с острова Окинава. Они и не могут быть с острова Окинава.
– Что ты несешь, китаец! – в приливе гнева Садато по привычке схватился за рукоять меча. – Спятил от страха?! Или ты с ними заодно! Ты и вывел нас на них!
– Я сейчас все объясню, господин Кумазава. – Капитан, у которого по лбу побежала струйка пота, заговорил еще быстрее: – Как только молодой вако сказал, что его отца зовут Хаси, я сразу понял, кто это и откуда. Они – окинавцы, потому что «Веревка»
[10]
– это не только остров Окинава, но и семьдесят мелких островов. Они с острова Рюкосима. Именно туда отправился Хаси, которому после смерти Сюнтэна не досталось ничего из владений отца. Дело в том, что Хаси – внебрачный сын Сюнтэна. Другие сыновья лишь позволили ему основать свое поселение на острове Рюкосима и взять с собой своих людей. Он там и живет. Это настоящий вако, господин посол и господа Кумазава. Да, он тоже платит свою часть дани нашему и вашему императорам, но если другие сыновья Сюнтэна хоть как-то соблюдают договоры, то Хаси делает что хочет. Хотя я тоже не могу понять, зачем ему понадобился господин императорский посол.
– Чего ж ты раньше молчал?! – воскликнул Кумазава-старший.
Неизвестно, как бы ответил на этот возглас капитан, но тут зашуршал отодвигаемый соломенный полог. В узкий и низкий проем протиснулся Такамори и подсел к остальным. В этот момент все молчали, обдумывая то, что услышали от капитана. Думать было тяжело, потому что враз оказались под сомнением все оптимистичные расклады Хидейоши.
– Что там? – спросил Артем Такамори, чтобы хоть чем-то заполнить тягостное молчание.
– Вако разлеглись на палубе и дремлют кошачьей дремой, – сказал Такамори. – Легко к ним не подберешься. Я к ним пригляделся. Похоже, это все бывалые воины. Если что, с ними придется тяжело. Что вы тут решили?
