– А что тут делать! Прокрасться к двери, снять часового, если он есть, войти тихо, бесшумно. Лучше вообще все делать бесшумно. Чем позже мы переполошим весь дом, тем лучше. Потом нам придется освободить моих людей и перебить всех остальных.
– Темно там. Как ты отличишь своих от чужих?
«Хм, а ведь верно говорит айн. Начнется переполох, все забегают. Как разобрать, где кто? Да и меня самого верные товарищи – кстати, не исключено, что оружие у них пока еще не отобрали, – могут принять за пирата, повалить на землю, отобрать меч, да тем же мечом и отправить в края вечной охоты».
Аккомпанируя мыслям Артема, грянул гром. Наконец-то он бабахнул не глухо, а во всю мощь небесных легких, с раскатами и перекатами.
– Господин, а ты знаешь, сколько там чужих? – переждав громыхание, спросил айн.
– Не знаю.
– А твоих сколько?
Артем сказал.
– Я – охотник на медведей, господин.
Артем подумал, что айн, не иначе, спятил. Какие, в бога Сусаноо мать, сейчас медведи?! Циркач был настолько ошарашен сменой темы, что не решался перебивать дикаря, явно тронувшегося умом.
– Я знаю язык медведей, – продолжал бредить айн.
Он объяснил, что может сделать. Оказалось, что этот парень вовсе не спятил. То, что он предложил, отдавало отчаянным первобытным полубезумным дикарством, поэтому могло и сработать. К тому же у самого Артема путевых идей не нашлось, а генерировать их было некогда, и он принял план варвара-эдзо.
– Но сперва надо убрать часового, стоящего у дверей, – сказал айн. – Хочешь, сам убей его, хочешь, я это сделаю. Я умею ходить бесшумно.
– Ты уберешь его, – распорядился Артем.
Любому понятно, что у товарища дикаря это получится лучше, не так ли?
Айн сей же момент взмыл на ноги и заскользил вдоль дома. Пластика у дикаря была абсолютно кошачья. Он походил на этакую двуногую хищную кошку, ступающую будто бы и не босыми ногами, а мягкими подушками лап. Такую пластику – уж поверьте акробату – практически невозможно поставить. Она приобретается только образом жизни, когда само сохранение этой жизни впрямую зависит от того, хрустнет ли под ногой сучок, заденешь ли ты нечаянно ветку, вспугнешь ли резким движением какую-нибудь лесную мелочь, которая клекотом или свистом вскинет на лапы всех хищников на несколько верст окрест.
Айн, ватари-эдзо, охотник на медведей… откуда он взялся здесь, на пиратском острове, в страшной дали от Хоккайдо? Да еще один-одинешенек, без айнов-товарищей? Или были товарищи? Почему пираты швырнули его в яму? Неужели они и вправду проводят тут гладиаторские бои с тигром? Может, слова той женщины означали что-то другое? Артему вдруг пришла на ум мысль, что он может так и не получить ответы на эти вопросы, если один из них погибнет в эту ночь.
Айн, скрывшийся за изгибом стены дома, появился через несколько секунд. Он волок за собой тело человека со свесившейся набок головой, ухватив его за ворот куртки. Герой-одиночка подтащил труп под ноги Артему и присел рядом на корточки.
– Он был один, – сказал айн.
Караульный не успел выдернуть из кожаных ножен широкий китайский меч. Скорее всего, он вообще ничего не успел понять, стоял еще совсем живой, глядел в ночь, потом раз – и все померкло.
– Бери. – Артем показал айну на китайский меч.
Дикарь сделал отстраняющий жест. Не надо, мол. Артем подумал и засунул меч себе за пояс. Запас карман не тянет. Айн между тем заметил, что господина посла нисколько не заинтересовал нож убитого, и забрал его себе. Дикарь, похоже, не жаловал длинные клинки.
Артем поднялся на ноги:
– Пошли. Начинай, айн.
Артем побежал вдоль стены дома. Ветер лупил ему в спину, придавая ускорение, а вот дождь совсем некстати перестал. Лишняя завеса полезна при внезапном нападении.
Вот и крыльцо… То есть никакого крыльца, конечно, тут не было, просто вход в дом. Проем закрывала дверь, сделанная все из того же бамбука. Никаких ступенек, навесиков и прочей лабуды. Люди тут жили предельно просто, предельно утилитарно.
Артем занял позицию слева от двери. Когда она распахнется, он окажется под ее прикрытием. Циркач сжал ладонями рукоять катаны. Он держал клинок опущенным, лезвие меча касалось земли.
Он был спокоен. Сердце, конечно, билось учащенно, точно так же, как перед выходом на арену. Ну так это нормально, это вполне естественное возбуждение перед началом непростой работы. Но липкого парализующего страха, который как обручами сковывает тело, Артем теперь не испытывал. Раньше – да, он боялся. Иначе и быть не могло. Артем был человеком другой эпохи, привычным к чему угодно, только не к выяснению отношений с помощью стали. Страх выходил из него по капле. Этому помогали все те передряги, в которые швыряла бывшего циркача его японская судьба. После сражения на мосту через ущелье Бомо страх вышел окончательно, как та пресловутая вода из набившей оскомину бочки с пробитым днищем. Бывшего циркача удручало лишь то, что он вряд ли сможет достичь совершенства во владении клинком.
Артем стоял и ждал, когда в дело вступит дикарь. Тот так и сделал. Хижину сотряс славный такой удар. Наверное, айн с разбегу прыгнул на стену дома, мощно перед этим оттолкнувшись. Тут же раздался утробный рык разъяренного медведя. Артему доводилось слышать голоски цирковых медведей. Ревели они впечатляюще, и айн им, пожалуй, не уступал. Артема аж передернуло от эдаких звуков. Но он-то знал, что их издает человек, а каково же пришлось тем, кто не в курсе?!
Все обитатели хижины должны были проснуться, хотя Артем с трудом мог себе представить, как можно спать под завывания надвигающегося урагана, способного снести крышу и даже повалить весь дом. Разве что пираты могли дрыхнуть, они люди привычные. Но сейчас и эти ребята должны были повскакивать и схватиться за оружие.
Что они должны подумать, услышав звериный рев за стенами и чувствуя, как эти самые стены сотрясаются? Вряд ли пираты поймут, что это господин посол вырвался на свободу и пожаловал к ним в гости. Туземцы подумают, что это и вправду медведь, огромная дикая тварь, примчавшаяся, или спишут все на проказы демонов. Но айн, автор данной идеи, ничуть не сомневался в том, что наружу должны повыскакивать все пираты, которые там есть. Они должны испугаться, что лесная тварь или демон вот-вот завалит дом. Дверь распахнулась от толчка изнутри. Сквозь щели в ней Артем разобрал мельтешение теней. Зашлепали по влажной земле ноги, зазвенел металл, и вот уже один пират промчался, огибая дом слева. Он мог бы, кстати, заметить тень, притаившуюся за дверью, если бы вовремя оглянулся, но этого не случилось. По удаляющемуся крику, доносившемуся справа, Артем догадался, что кто-то из пиратов помчался вдоль другой стороны дома. Айн говорил, что пусть бегут к нему все, сколько их там будет, он справится.
Артем выступил из-за двери, очень спокойно, без прыжков и прочих резкостей обогнул ее и сразу же увидел перед собой спину одного из врагов. Он не стал поступать так, как поступали в подобных случаях положительные герои кинофильмов, которые ввиду своей положительности никак не могли нападать на врага сзади, а потому непременно окликали его. Артем без всяких окликов с размаху рубанул пирата по шее. Тот коротко вскрикнул и повалился на землю. Двое других, торчавших возле входа, тут же бросились мстить за него. Артем отбежал в сторону, чтобы пираты повернулись спиной к входу, и закричал:
