Двенадцать часов ночи – полночь. Я уже не один, у меня есть девушка, и зовут ее Миляна, но я зову ее Милана, потому что так привычнее. Ей двадцать один, и она немного знает английский. На нем и общаемся…
Очень красивая, хотя в моем возрасте красивой, наверное, покажется любая, что пойдет с тобой не за деньги. Или это я на себя наговариваю?
У гостиницы я достаю из машины «Глок» – не дело оставлять его на ночь в машине. Миляна видит, но ничего не говорит.
Наверное, тут это нормально…
Утро. Звонка все еще нет, но я чувствую себя прекрасно. Иногда надо сбросить с себя все это и просто почувствовать себя человеком, отдаться радостям жизни. Хотя… это тоже опасно. Пожив нормальной жизнью, ты потом не захочешь возвращаться…
Миляна ушла еще утром. Денег не взяла, да я и не предлагал. Мы обменялись телефонами, я дал свой, который выброшу, как только на него поступит звонок. Вот так вот и живем…
В ожидании звонка пошел погулять по Белграду. Город старый, но исторического в нем почти ничего не осталось – застройка в основном времен Тито. Несколько раз город разрушали и возводили заново, само его имя – Белый город, когда-то он был мощной римской крепостью, но от того времени ничего не осталось. Трамваи, старые машины, фасады с трещинами, со следами разрушения, производят очень тяжелое впечатление. Это намного хуже, чем в любом городе России, сразу видно, что денег здесь очень немного. Почти не видно стройки, и это тоже очень плохо…
В числе тех, кто нас учил ремеслу, был человек, который в 1999 году был здесь. Его послали в составе спецотряда ГРУ, они должны были получить максимум информации об авиации НАТО – тактика, применяемое вооружение, его точность, меры противодействия. Это был девяносто девятый год, мы сами лежали в лежку. Но – русские люди. Их приняли на уровне президента Югославии – русы приехали. Наш инструктор лично разговаривал с Милошевичем, сказал ему в лоб: «Вам все равно не выжить. Дайте мне взрывчатку – мы пойдем и взорвем базу в Сигонелле, откуда взлетают самолеты. Проблем с этим нет, нас к этому и готовили. Потом вы выступите и скажете – если бомбежки не прекратятся, мы будем взрывать дальше, один аэропорт за другим». Милошевич покачал головой и сказал: «Нет, друг, мы не террористы». Вот и итог. Их все равно загнобят. Не простят. У европейцев есть одна черта, которую надо понимать: они не любят насилие, но они и не прощают. Если у русских конфликт чаще всего заканчивается разбитой мордой лица, то этим он и заканчивается, а европейцы морду бить не будут, но и не простят, будут помнить десятилетиями то, что ты сделал. Один пример: у нас, например, никто и не подумает обвинять немца, молодого ли, пожилого ли, в том, что было в 41–45-м годах. Война была и прошла, мы победили, и надо как-то жить дальше. А в Бельгии и Франции от немцев воротят нос до сих пор. Помнят даже не Вторую мировую войну, а Первую! Так что и Белград будут гнобить так же – десятилетиями. Он чужой. Сюда могут ездить студенты, но он чужой. Он родной только нам, русским…
Звонок раздается, когда я на набережной Савы. Смотрю на воду и кушаю булочку – в Белграде обожают выпечку, и выпечка тут отличная, не сравнить с тем, что продают в Москве…
– Ага…
– Я договорился. Тебя родственники ждут.
– Где?
– Сараево. Отель «Сараево», там к тебе подойдут. Номер заказан. Все оплачено.
– Благодарю. А друзья?
– Отправляю. Договоришься на месте. Все оплачено.
– За себя я плачу сам. Отправь счет.
– Хорошо.
– А с остальным как?
– Работаем. Заказ большой.
Верно.
– К сроку успеете?
– Успеем. Часть уже на терминале.
– Хорошо.
– Удачи.
– И тебе, друг…
Да. И тебе.
Снова – дорога, некогда югославская, а теперь разделяющая меж собой страны с очень непростой историей и судьбой. Никак не могу понять – неужели это действительно было надо? Неужели возможность быть петухом на собственной навозной куче так важна, что ради этого стоит ввергнуть страну в гражданскую войну?
Хотя их никто и не спрашивал. Как и сейчас на Украине. Я разговаривал на эту тему с Гораном, тот только плечами пожимал. Говорит: вот скажут тебе – на твою землю пришли, ты не встанешь? Встану. А кто это говорит – на твою землю пришли? Горан только плечами пожимал. Мразь всякая, которой на одном месте не сидится. Причем что с той, что с другой стороны…
Если ехать от Белграда, то дорога нормальная, только бедненько все. Лошадки попадаются, впряженные в телеги, один раз даже видел лошадь, впряженную в телегу, сделанную из задней части старой «Заставы», тут полно таких. Местность гористая, горы зеленые, не голые, как в Афгане, к горам лепятся домики небольших деревень, кое-где – стрелки минаретов. Дорога то ныряет в долины, то проходит поверху, по насыпям, огороженная, чтобы машина в пропасть не упала. Большие дорожные указатели, информация дана на желтом фоне, сам язык очень смешной, хотя русский поймет практически всё. Менее понятен польский, хотя, когда общаешься с поляком на его языке, всегда контролируешь себя, чтобы не засмеяться – настолько необычны и смешны некоторые слова. Вспомнилось, как я торговался с поляком: не сразу понял, что дробные – это сдача.
До Сараево ехать недалеко: Сербия, Босния и Герцеговина граничат – и примерно в четырнадцать ноль-ноль по местному времени я уже в Сараево. Медленно продвигаюсь по городу… прошло больше десятка лет, но на многих зданиях – следы обстрелов. Привычно подмечаю, где крупнокалиберный пулемет, где автоматическая пушка, а где разрыв танкового снаряда или осколки авиабомбы. Бои здесь были страшные. Сербы почти выиграли, если бы не международное сообщество и не прибытие моджахедов. Это я тоже знаю от Горана – Хорватия сначала послала подкрепление бошнякам, иначе бы сербы их побили в самом начале, но очень скоро Боснию пришлось оставить – хорваты и мусульмане стали ненавидеть друг друга больше, чем сербов, произошло несколько серьезных инцидентов со стрельбой. Горан рассказывал, как его взвод застрелил несколько женщин – они шли за отрядами моджахедов, добивали раненых и грабили, как в Афганистане. В самом городе, в горах были американские советники, а в хорватском аэропорту Загреб то и дело приземлялся иранский «Боинг-747», привозя по шестьдесят тонн оружия и боеприпасов за рейс. А в рядах мусульманских боевиков, среди которых были и чеченцы, и афганские моджахеды, и иранские стражи исламской революции, работала журналист CNN Кристина Аманпур, опробуя новый формат вещания – воздействующее телевещание. Соединенные Штаты Америки помогали мусульманам просто потому, что не могли не помогать мусульманам – не поняло бы общественное мнение, настроенное репортажами CNN. После 9/11 схватились за голову – чего говорить, если в Боснии был аль-Завахири и, возможно, Бен Ладен. Но если печень полетела, боржом уже не поможет…
Отель «Сараево» больше был похож на какую-то контору – четыре жилых этажа и один, первый, – ресепшн и небольшой ресторан, архитектура – как некоторые здания в Москве, бело-коричневая гамма и много стекла. Этакий техношик родом из семидесятых. Этот отель, как и многое другое, был построен к зимней Олимпиаде, которую Югославия провела именно здесь, в Сараево. Следы от этой Олимпиады есть тут до сих пор – по бывшему бобслейному желобу катаются велосипедисты-экстремалы, а кое-где на взгорье еще видны останки бетонных трибун. От них отходить небезопасно – мины…
