Дженнифер смущенно посмотрела на меня.
– Милая, ты наконец-то его нашла.
Внучка положила голову мне на плечо:
– Ты тоже найдешь. Я чувствую, все еще разрешится.
– Возможно. – Я попыталась скрыть сомнения, потому что сердце шептало, что уже поздно.
* * *
На следующее утро, после завтрака, мы с Женевьевой встретились на пляже. Она подошла к нам с бодрой улыбкой – за плечами рюкзак, из-под панамы выбиваются темные кудри.
– Большое спасибо за сегодняшнюю встречу, – поблагодарила Женевьева, когда мы отошли на приличное расстояние от отеля. – Словами не передать, как приятно приблизиться к разгадке.
– Надеюсь, так и есть, – тихо ответила я, готовясь к тому, что ждет впереди. – Расскажите, что вы уже знаете о преступлении.
– Только то, что известно островитянам, – убийца был виновен в том, что несколько местных женщин и одна медсестра-американка забеременели от него.
Китти.
Я кивнула.
– Я его не видела, было слишком темно. Но это мог быть только Ланс.
– Ланс?
– Да. С ним тогда встречалась моя лучшая подруга. Он оставил ее в ужасном состоянии, она была беременна, а сам продолжал крутить интрижки с местными женщинами.
Женевьева резко остановилась и повернулась ко мне:
– Анна, я не понимаю. Если вы знали, то почему не рассказали еще тогда? Почему никому не сообщили?
Я вздохнула, сложив ладони.
– Понимаю, звучит странно, но все гораздо сложнее. Давайте ненадолго присядем. Я расскажу то, что знаю. – Я указала на кусок древесины, лежащий на песке. До бунгало оставалось совсем недалеко.
Мы сели на серое бревно, гладко отшлифованное волнами. Я показала назад, за спину:
– Оттуда я видела, как он перерезал ей горло.
Женевьева прикрыла рот рукой.
– Я затаилась, пока он не ушел, и побежала к ней. Я держала ее на руках, пока она боролась за жизнь, но ничего не могла для нее сделать. Она умирала. Вскоре пришел Уэстри. Мы вспомнили, что у меня в сумке есть морфий. Медсестры тогда носили с собой лекарства. Морфий мог прервать ее мучения, мы это понимали. Сначала я сомневалась, но, увидев, с каким трудом она дышит, услышав бульканье в легких, поняла, что это единственный путь. Морфия было более чем достаточно, чтобы закончить ее страдания и жизнь. Она умерла у меня на руках.
Женевьева погладила меня по руке:
– Вы поступили правильно. В вашей ситуации так сделал бы каждый.
Я вытерла слезу.
– Пытаюсь убедить себя в этом всю жизнь, но в глубине души мне кажется, я могла сделать больше.
– Рассказать о преступлении?
– Да.
– Почему же не рассказали?
– Уэстри считал, что нужно молчать. Как он сказал, ради нас же самих, чтобы нас не обвинили в убийстве. Но, думаю, истинная причина была в другом. Уэстри не стал бы избегать разоблачения без особой причины.
Я посмотрела на берег, вспомнив, каким он был той ночью – уверенным и сильным. Он знал больше, чем я.
– Он кого-то защищал, – продолжила я. – Боялся, что случится нечто ужасное, если мы обратимся к начальству. Я ему поверила.
– А у вас есть предположения, почему он так поступил?
– Никаких. Вспоминаю ту ночь уже семьдесят лет, но ни на шаг не продвинулась к пониманию его мотивов.
Женевьева вздохнула.
– Вчера я вам сказала, что могу кое-что показать. Улику. Я спрятала ее в ночь убийства в надежде на то, что годы спустя она может пригодиться. Возможно, время пришло.
Я встала, Женевьева и Дженнифер последовали за мной. Внучка поддерживала меня, пока мы пробирались сквозь заросли в чащу. Подумать только, шататься по джунглям в таком возрасте. Но сейчас возраст был не важен. Значение имела лишь правда, и я всем сердцем хотела, чтобы она восторжествовала.
Я пыталась сориентироваться.
– Да, он должен быть где-то здесь.
Конечно, пейзаж изменился, но, увидев вдалеке большую пальму, я поняла, что мы близко от цели. Я ускорила шаг и подошла к старому дереву, опустилась на колени и как можно глубже зарылась руками во влажную почву. Он где-то здесь.
– Давайте я вам помогу? – предложила Женевьева, увидев ком земли в моих ладонях.
Я покачала головой:
– Через несколько минут я его найду.
Руки покрылись грязью. Она забилась под ногти, как много лет назад, но на этот раз мне было все равно. Справедливость была совсем близко, я буквально слышала ее запах.
Примерно в футе от поверхности рука наткнулась на что-то твердое, и я приложила все силы, чтобы осторожно извлечь этот предмет.
– Бабушка, все в порядке? – прошептала Дженнифер, присаживаясь рядом со мной.
– Да.
Я вытащила сверток, спрятанный много лет назад. Развернула истрепанную ткань, изъеденную влагой и насекомыми, и достала нож.
– Орудие убийства, – сказала я Женевьеве. – Он выбросил нож в джунгли, но я отыскала его и спрятала здесь, надеясь снова найти, когда придет время.
Женевьева, словно судебный эксперт, достала из рюкзака пакет и осторожно положила в него нож. Потом дала мне влажную салфетку, чтобы вытереть руки.
– Время пришло, – тихо сказала она. – Спасибо.
– Не благодарите. Просто восстановите справедливость, Атея это заслужила.
– Обязательно, – ответила Женевьева, рассматривая нож сквозь пакет. – Эти надписи – личный номер и номер части – должны кое-что значить.
– Да. Они приведут вас к Лансу.
– Хорошо. – Она убрала нож в рюкзак. – Наведу справки в Военно-историческом обществе. У них хранятся все записи военного времени. Там я и разыскала информацию о вас.
Я улыбалась, когда мы в молчании возвращались к пляжу. Наконец я испытала облегчение, правда восторжествовала.
У Женевьевы в рюкзаке зазвонил телефон, и мы с Дженнифер отправились на берег, где я окунула руки в соленую воду, пытаясь очистить их от грязи и зла.
– Бабушка, я тобой горжусь, – сказала Дженнифер, опустившись рядом со мной, – ты очень храбрая.
– Спасибо, милая. – Я вытерла ладони о брюки. – Я должна была это сделать много лет назад.
Мы вернулись к Женевьеве, она все еще говорила по телефону:
– Да, милая. Обещаю, я вернусь, и мы поужинаем, как и планировали. Я тоже люблю тебя, Адела.
У меня по коже пробежали мурашки. Это имя. Я не слышала его с тех пор, как… Я посмотрела на Дженнифер и поняла, что она тоже провела параллель.
– Простите, – обратилась я к Женевьеве. Мы уже приближались к отелю, вдали слышались голоса и смех отдыхающих. – Я случайно услышала, что вы назвали имя Адела.
