— Он ведет себя странно. Тихо. Слишком тихо.
— Почему вы не уезжаете?
— Мне некуда уехать.
Потом Розелла стала расспрашивать меня о Дэниеле.
Я рассказала все, что знала.
— Почему ты приехала сюда?
— Он сказал, что вы обо мне позаботитесь.
Она улыбнулась, но это была грустная улыбка.
ГЛАВА 3
Дэниел приехал через два часа.
Ему удалось бежать из Зоны Возрождения.
Я услышала, как он разговаривал на первом этаже с Розеллой.
— Где она? — спросил он. — Где девушка? Где Одри? Она здесь?
Я встала. Я должна была его увидеть.
— Не беспокойся. Она в безопасности, с ней все в порядке.
Как только я услышала его голос, то почувствовала невыразимое облегчение.
— Могу я ее увидеть? Я хочу ее увидеть!
И мы встретились. Он поднялся наверх на левиборде, как раз тогда, когда я уже собиралась спускаться вниз. Как только я его увидела, то сразу поняла, что он стал прежним. Вернулся к себе. Что бы дядя Алекс ни пытался у него отнять, сделать это было невозможно.
Казалось, он вот-вот заплачет. Если наступает такой момент, когда машине хочется плакать, она перестает быть машиной. Я не могла вспомнить, где слышала эти слова, да это и неважно. Мне хотелось бы, чтобы папа был жив и я могла бы сказать ему это. Я бы еще добавила:
— Если внутри тебя есть что-то, что нельзя изменить или уничтожить, ты уже не машина.
Я смотрела на Дэниела и не видела Эхо. Я просто видела того, кого зовут Дэниел. Того, кто был для меня важнее всего на свете. Того, кто был теперь гораздо больше, чем сумма деталей.
Я подошла и обняла его.
— Ты сделал это.
— И ты тоже.
Я почувствовала, как тело Дэниела обмякло, и он едва не упал на меня — так ослаб.
У меня не осталось сомнений: я любила его. Может быть, это не та любовь, о которой пели «Нео Максис», но это все равно любовь. Чувство, которое испытываешь к другому и не можешь объяснить. Любовь не подвластна законам логики. Она останется с тобой, даже если все отнимут. Как то, что делает Эхо человеком.
Дэниелу срочно нужно было подкрепить силы, и Розелла принесла ему стакан воды с сахаром.
— Я работал в Зоне Возрождения. Шансов выбраться не было. Это было ужасно. Я перестал надеяться. А потом узнал о твоем побеге. Из новостей. И я…
— Из новостей? — заволновалась Розелла.
Дэниел кивнул.
— Есть такая информационная листовка — «Дозор „Касл“». Мне дала ее одна женщина, Леони.
— Леони Дженсон, — сказала я.
— Да. Там говорилось, что тебя видели на станции Хэмпстед. И я знал, что если тебе удастся попасть на поезд, ты попробуешь приехать сюда.
— Ты поехала прямо сюда? — Розелла в панике смотрела на меня.
— Нет. Сначала Париж, потом Барселона-2, а уже потом Валенсия.
Розелла кивала, что-то обдумывая.
— Хорошо. Три поезда. Три поезда. А Касл был в курсе, что ты знаешь об этом месте? Обо мне?
— Он рассказывал об Эхо-дизайнере из Валенсии, но я не думаю, что он когда-нибудь говорил, что Дэниел сделан здесь.
— Vale, vale…
[28]
Но если известно, что ты отправилась на станцию, они быстро выяснят все остальное. И догадаются, что ты попыталась уйти от погони. Запросят записи из Парижа и Барселоны-2.
Она смотрела на меня и пыталась что-то придумать.
— Я бы заботилась о вас вечно, если бы только могла. Вы знаете, что я не лгу, но это не в моих силах. Каждый раз, когда я пытаюсь кому-то помочь, я его теряю. — На ее лице появилось выражение отчаянья. — Я думаю, вам лучше уйти. Еще полчаса, и он узнает, где вы. У вас мало времени. Он выследит вас обоих. Вам есть куда еще пойти?
Я посмотрела на Дэниела. Дэниел посмотрел на меня. В этом мире у нас не было никого, кроме друг друга.
— Здесь нельзя оставаться. Вам не спрятаться и на всей Земле, — вздохнула Розелла.
— Моя бабушка живет в Новой Надежде, — сказала я. Вспомнила бабушку, торчавшую на «Вечном Сиянии», и в каком невменяемом состоянии она была, когда я видела ее в последний раз. Вспомнила, как мама и папа отговаривали меня от поездок в Новую Надежду, а уж тем более от жизни там. Я слышала папин голос, ясно как никогда:
— Одри, обещай мне: когда станешь старше, ты не покинешь Землю, если в этом не будет крайней необходимости.
Возможно, настал именно такой момент. Я подумала обо всех Эхо, которые жили на Луне, но сейчас это меня пугало меньше всего.
— Луна! — воскликнула Розелла. — Да, именно Луна! У него нет там никаких полномочий. На Луне полиция ни от кого не зависит.
Она посмотрела на Дэниела.
— И Эхо там под защитой. У них есть права, которых нет на Земле.
Дэниел выглядел спокойным. Я с ужасом думала о том, что ему пришлось пережить в Зоне Возрождения. Его кожа была все так же безупречна, и он был по-прежнему силен; но было в нем и что-то беззащитное, так что хотелось обнять его, набросить одеяло на плечи и защитить от всего на свете. Может быть, в этом и заключается суть любви? В желании защитить того, кого любишь.
— Мистер Касл знает о твоей бабушке? — спросил Дэниел.
— Да. Она мама моей мамы.
— Но это Луна, — сказала Розелла. — Там для вас гораздо безопаснее, чем в любом другом месте на Земле. Там проще затеряться. О каждом человеке там куда меньше информации, чем здесь. Слабее надзор.
— Плюс ко всему, — добавил Дэниел, который был просто напичкан информацией, — в Алдрине, на самой северной окраине Новой Надежды, есть три тысячи свободных домов. Они признаны устаревшими еще в 2113 году, сразу как только были построены, и многие до сих пор пустуют. Нет ни владельцев, ни жильцов. Первое время мы можем жить там.
Это была самая нелепая идея: подросток и Эхо, вдвоем на Луне. Беглецы, которые никогда не будут уверены в завтрашнем дне. Я вспомнила Бена. Его родители, последователи симуляционизма, переехали в Новую Надежду. Может быть, нам удастся пожить у них. Но я пока не стала этого говорить.
Розелла кусала губы. Ее глаза были закрыты, она о чем-то думала. О чем-то плохом.
— Нет, — сказала она.
— Почему нет? — спросила я.
Когда Розелла открыла глаза, она смотрела только на меня.
— Ты не сможешь добраться до Луны. Никак. Не сможешь покинуть Землю. Первое, что сделал Касл и полиция, — это распространили твой идентификационный номер. На космодроме ты не пройдешь сканирование сетчатки и контроль отпечатков пальцев. Тебя поймают и отправят обратно к нему.
