Рассказывая мне об этом, Карла покатывалась со смеху. Ну, она итальянка и ко всему относится образцово. Однако что же это такое, господи прости?
Так или иначе, она полагает, что Чарлз с радостью даст мне рекомендацию. Правда, человек он занятой, и потому мне, может быть, лучше обратиться за таковой к Максу Гастингсу.
Ухитрился написать маленький скетч. Хью весь день отсутствовал — репетиции рекламы. Затем вернулся к корректуре «Гиппо». Пришлось заняться ею сегодня, иначе я не поспею ко времени и не получу в декабре пробного оттиска книги. Редактор (Хью де Клее… роскошное имя) поработал, по-моему, великолепно. Несколько мелочных придирок в сцене охоты, но человек он очень внимательный. Постоянно напоминая себе об этом, провел над редактурой три-четыре часа.
В шесть отправился в «Савой», чтобы встретиться с Кимом перед премьерой «Евровидения»
[148]
. Посидели, потягивая «Олд фешн» и здороваясь с Нейлом Теннантом, Джулианом Ллойдом Уэббером и прочими, кто там был, затем потопали в театр. Встретили Джо, ожидавшую Хью, которого она не видела целый день. В конце концов он объявился — все напрочь забывший, Хью приехал домой и вспомнил о премьере, лишь увидев сидевшую с малышкой Мелиссу.
Спектакль оказался таким манерным, какой только можно себе представить. Сколько-нибудь сносным его делает лишь изумительная игра актера по имени Джулиан Дрейфус
[149]
. За ним несомненно стоит последить. В целом до невероятия любительское «произведение» с плебейской структурой. Несколько прекрасных фарсовых сцен с участием призраков Адриана и Антиноя, ни больше ни меньше, но почему-то и они выглядят глуповато. Даже гейской публике такое не интересно, потому что она видела все это прежде в «Мадам Джо-Джо», в миллионах разбросанных по стране ночных клубов и на хэппенингах гей-театров. Из нашей компании представление больше всего понравилось, промежду прочим, Джо Лори. Хотя и ей оно опротивело, когда во втором действии начались разглагольствования о любви.
Потом пошли кормиться в «Плющ». Я нюхнул в сортире кокса, и Джо с Хью, вне всяких сомнений, это заметили. О господи, какая же я жопа. Думаю, в скором времени мне придется испытать то, что, насколько я знаю, принято именовать «вмешательством». Я то и дело рисую себе эту картину. Все мои друзья набрасываются на меня, я ни в чем не сознаюсь, пока они не выворачивают мои карманы. Стыдоба. Много вина, кофе, домой вернулся в четверть первого. А там тупо смотрел ТВ, решал кроссворд и нарезал новые дорожки. Лег в половине третьего. Глупо. Глупо, глупо, глупо.
Четверг, 11 ноября 1993
Годовщина дня перемирия, семьдесят пятая
{136}. В такой день следует сидеть дома и работать. Получил плохую новость. Позвонила секретарша из ТВС по поводу аренды квартиры «Олбани» и сказала, что еще до меня квартиру осматривал один господин, который теперь вдруг проявил к ней нешуточный интерес, и потому они считают своим долгом отдать предпочтение ему. Пф. Однако коллекцию рекомендаций я собрал впечатляющую. Одна от сэра Чарлза Пауэлла, другая от Джона Берта, третья от Макса Гастингса. И все распрекрасны. Чарлз начал свою с типичной для него прелестной помпезностью: «Джентльмены…» Хей-хо. Если этот тип даст в последний момент задний ход или не сумеет получить хорошие рекомендации, я, похоже, смогу ожидать продолжения.
Около семи пришла машина, чтобы отвезти меня в студию на «Клайв Андерсон огрызается». Второй участник — Бамбер Гаскойн, третий — мастер по пирсингу (и ходячая демонстрация оного). У него гвозди в языке, по большому шипу в носовой перегородке и в нижней губе, кольца в сосках и еще одно — хотя его он никому не показывает — в «принце Альберте». Охламон. Думаю, я прав. Публика, похоже, была страшно рада видеть меня и прием мне устроила потрясающий. Свист, приветственные клики. Весьма лестно. Представляю, однако, с каким раздражением приняли это телезрители. Поговорил о политике и о лошадиной сцене в «Гиппо». Произнес монолог о «семейных ценностях» — жестковатый, пожалуй, но приняли его хорошо.
Из «Лондонских Студий» отправился в «Граучо» играть в покер. Грифф, Боб (Ринго) и актриса по имени Кэролайн. Очень мила, но предложила играть в «анаконду» и только что не раздела меня догола. Я уже много лет так не продувался. Сие да послужит мне уроком. Слишком много кокаина. Лег в два.
Пятница, 12 ноября 1993
Встал очень рано — озвучка. Происходила она на Оксфорд-стрит, поэтому, закончив ее, прошелся по магазину «М‑энд‑С». Потом вернулся домой — Хью, сочинение скетча, обычные дела, — а около семи отправился в «Квоглинос», ужинать с Альфредо и Патриком Кинмотом, моим давним школьным приятелем, которого я за последние двадцать лет видел всего два раза. Он прекрасен. Художник, теперь еще и театральный. Очень талантливый, очень милый. Ужин был хорош — спасибо Патрику, обладателю обеденных талонов «Квога», которые он получил за роспись одной из колонн главного зала.
Оттуда ко мне, поболтать. Я каждые десять минут скрывался в сортире, но они этого вроде бы не замечали, разошлись в 3.00; ну да ничего, в эту субботу я впервые за сто лет могу проспать столько, сколько мне захочется.
Суббота, 13 ноября 1993
Проснулся в 12.20, чувствуя себя хорошо отдохнувшим. Вышел из дома, купил в «Тауэр Рекордз» несколько пленок, потом кое-что в «Фортнумсе» и домой — поесть и посмотреть телик. Блаженство. Впервые за сто лет. В шесть тридцать — на обед к Лори. Ким, Ал, Ник и Сара. Было весело. Воздержался от приема кокса в их сортире, поскольку знаю, что они знают, и знаю, что это их расстраивает. В половине второго дома.
Воскресенье, 14 ноября 1993
Очень занятой день — заканчивал колонку для «Спектейтора» (к следующей неделе) и писал речь, которую произнесу во вторник на кинопремьере. Управившись с этим, посмотрел немного телик, потом уложил вещи и поехал на такси к Юстонскому вокзалу, чтобы отправиться спальным вагоном в Данди
[150]
. Выпил немного скотча и съел два сэндвича. Огромная ошибка. По какой-то причине они наградили меня жутчайшим из вообразимых расстройством желудка. Такая досада — кислота разъедала меня изнутри, пока поезд летел, громыхая, сквозь ночь. Почти не спал.
