– Тогда идем, – сказала она. – А то у меня уже зуб на зуб не попадает.
Приподняв ее голову за подбородок, Деметриос нагнулся, прижался губами к ее губам. Чуть отстранился. Заглянул ей в глаза.
Его слова прозвучали, как клятва:
– Я не позволю ему добраться до тебя. Никогда.
– Я верю тебе, – прошептала Ника.
На глаза навернулись слезы. Шмыгнув носом, она повторила:
– Идем.
Она не знала, да и не особо стремилась узнать, каким образом он ориентируется в этом хаосе стволов, веток, кочек, ям, коряг и камней. Она просто шла, переставляла ноги, которых почти не чувствовала от холода и усталости. Изредка спотыкалась и тихонько хныкала, как маленький ребенок. Крепко держа за руку, Деметриос вел или лучше сказать тащил ее вперед. Неумолимо, упорно. Сквозь ветер, стужу и страх. За все это время в ее голову забрело не больше двух мыслей, на редкость дурацких: переживут ли поход по горам новые сапоги и есть ли в доме Отшельника хотя бы печенье. Невероятно, но она проголодалась.
Дом возник перед ними неожиданно, по крайней мере для нее, точно вырос из-под земли. Держа наготове пистолет, Деметриос несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь к звукам ночного леса. Ника молча стояла рядом, ожидая распоряжений. Наконец он кивнул и направился по тропинке к двери.
В этом доме они впервые занимались любовью, здесь же проводили своеобразный эксперимент по «обретению тела». Летом. В прошлом веке. В прошлой жизни.
Промерзшая до костей, Ника вознамерилась было вскипятить воду в чайнике, но Деметриос ее остановил.
– Нет. Не включай ни свет, ни газ.
– Свет понятно, но газ… ты думаешь… – Она вздохнула. – Ладно. В чайнике по крайней мере есть вода? Умираю от жажды.
В темноте он открыл дверцу буфета, пошарил на полке, вернулся к Нике и вложил ей в руку небольшую пластиковую бутылку. Полную, судя по весу.
– Минеральная вода. Пей.
Ощупью, разыскав табуретку, Ника уселась, повернула пластмассовую крышечку и с наслаждением глотнула прохладной воды. Еще бы снять сапоги, прилечь на кровать…
– Давай перебираться в комнату, – предложил Деметриос, читая ее мысли. – Тебе надо отдохнуть.
– А тебе?
– Мне тоже.
В комнате он распахнул ставни, задернул шторы и занял место слева от окна, наблюдая за улицей через щель между краем шторы и краем проема. «Что он надеется там увидеть? – недоумевала Ника. – Ведь снаружи немногим светлее, чем внутри. За последний час тучи разошлись, на небе показалась луна, но ведь люди, желающие остаться незамеченными, не станут… люди, которые не знают здешних мест, – мысленно возразила она самой себе, – будут просто вынуждены передвигаться с фонарями. Иначе костей не соберут. Окажись она в горах Фокиды не с Деметриосом, а с кем-нибудь другим, тоже села бы на землю и не сдвинулась до тех пор, пока ей не включили бы солнце».
– Дим…
– Мм?..
– Ты так и будешь там стоять?
– Сейчас приду. Ложись.
Ника сбросила сапоги, ощупала гудящие ноги. Носки не промокли, уже хорошо. Потом сняла жилет и свернулась калачиком на кровати, натянув до ушей одеяло. Деметриос мельком глянул на нее и вернулся к сканированию ночного пейзажа за оконным стеклом. Ей хотелось невозможного, чтобы он лежал с ней рядом и оставался на своем посту. Пока он охранял ее сон, она могла спать спокойно…
…и уснула. Не чувствуя уже ни ноющих ступней, ни мечтающего о пище желудка.
Из глубокого и тяжелого сна без сновидений, похожего на обморок, ее выхватил голос. Мужской голос. Знакомый. Деметриос?..
– Вероника, проснись. Вероника! Вставай, вставай.
И руки, бережно, но ощутимо встряхивающие ее за плечи.
– Что такое? – пробормотала она, силясь открыть глаза.
– Молчи. Просто вставай и одевайся.
Вообще говоря, она была одета. Еще только сапоги… вот здесь, у изножья кровати… и на спинке – жилет…
– Объясни хотя бы в двух словах, – шепотом попросила она, застегивая «молнию» сначала на одном сапоге, потом на другом. – Что случилось?
– Дом окружен.
– Что? – Ее парализовало от страха. – Ты уверен?
– Нет. Но я не собираюсь в этом убеждаться. Идем!
– Куда?
– В погреб, конечно, – отозвался он, уже с некоторым раздражением.
Стараясь двигаться бесшумно и быстро, они миновали коридор, вошли в кухню. Деметриос откинул крышку люка. На мгновение Ника замерла, глядя широко раскрытыми глазами в сторону окна.
– Вперед, – сквозь зубы проговорил Деметриос.
И вот они уже под лестницей. Поворот ключа… Деметриос распахнул дверь, передал ей электрический фонарь, повторил вполголоса «вперед!» и втолкнул ее вместе с фонарем в мрачное ледяное чрево горы.
С бешено колотящимся сердцем Ника шла так быстро, как только могла. Деметриос молча следовал за ней. Наконец он скомандовал «стоп!» и, взяв ее за плечо, развернул на сто восемьдесят градусов. При свете фонаря она увидела его лицо и ужаснулась. Выступающие кости черепа, мрачно горящие глаза… В его внешности не было ничего человеческого. Демон из ада.
– Сегодня ты пойдешь не тем путем, каким ходила летом. Сейчас тебе сюда. – Он указал на прямоугольный проем, еще более темный, чем стена, слева по ходу их движения. – Затем два раза направо и один раз налево. Запомнила? Как выйдешь наружу, позвонишь Филимону и скажешь, что ты в гнезде сойки. Он поймет. Два раза направо и один раз налево. Ничего не бойся. Просто иди и все.
– Я не смогу, – сказала она, задыхаясь.
Все ее внутренности пульсировали от страха.
– Сможешь, – тихо и веско произнес он, глядя ей в глаза. – В тебе моя кровь, женщина. И кровь моего бога. Вперед!
Не подчиниться этому голосу было невозможно.
– Почему ты не можешь пойти со мной?
– Если я пойду с тобой, эти люди кинутся за нами вслед и, возможно, догонят. Внутри или снаружи, но раньше, чем приедет Филимон. Здесь не слишком запутанный участок лабиринта. Если же я останусь и сумею их напугать, они не сунутся сюда без проводника и…
– …и попробуют заставить тебя привести их ко мне. Терпеть не могу героев! – в отчаянии простонала Ника и нырнула в проем.
Губы Деметриоса растянула жутковатая улыбка. Не теряя ни секунды, он повернулся и побежал назад.
Ворвался в погреб. Чисто.
Вверх по лестнице на кухню. Чисто.
По коридору к выходу… Есть.
Дверь была распахнута, и с улицы в дом, сопровождаемые ветром и снегом, уже заходили серьезные мальчики в камуфляже, с мощными фонарями в руках. Несмотря на специфику ситуации, Деметриос ухмыльнулся. Камуфляж? Жаль, что без эластичных масок. Стараясь не выпускать оккупантов из поля зрения, он попятился в гостиную.
