Выдохнув последнюю струю табачного дыма, Деметриос смял окурок в пепельнице, проворчал себе под нос, что пора уже в самом деле бросать курить, переставил пепельницу на тумбочку и только после этого ответил:
– Господа психоаналитики давно рассказали нам, что в каждом живом существе присутствуют две тенденции: тенденция созидания и тенденция уничтожения. С одной стороны – инстинкт жизни, с другой стороны – инстинкт смерти. Ты согласна, да? Та же установка на чистую диалектику обнаруживается в триетериде: «жизнь из смерти» и «смерть из жизни» чередуются в нескончаемом повторении, заключающем в себе неиссякаемость жизни. – Он произнес по-гречески «зои». – Вернее, наоборот, неиссякаемость жизни заключает в себе бесконечность повторения.
Повозился немного под одеялом, как кошка, утаптывающая спальное место.
– Титаны, – напомнила Ника, уже привыкшая к тому, что поток его сознания нужно периодически направлять в первоначальное русло.
И на сон грядущий услышала два предания о вечно умирающем и вечно воскресающем божестве.
Согласно одному из них, положившему начало учению орфиков, титаны, разорвав Диониса, проглотили все куски мяса, за исключением одного. Для непосвященных это было сердце. В самом деле, сердце представляет собой довольно жесткий кусок мяса, совершенно не пригодный в пищу, поэтому легко поверить, что его отбросили в сторону. Афина Паллада подобрала сердце и принесла Зевсу, который приготовил из него напиток для Семелы – так Дионис был рожден вторично. Но слово, которым обозначался предмет, отвергнутый титанами и положенный в корзину сестрой растерзанного бога, имеет два значения: с этимологической точки зрения оно выводится как из понятия «сердце», так и из понятия «фиговое дерево». Известно, что Дионис сам изготовил из фигового дерева фаллос для исполнения обряда, связанного с его возвращением из подземного мира.
Согласно другому преданию, пустившему корни на дельфийской почве, плотью Диониса в конце концов завладел Аполлон. Он же захоронил останки брата на Парнасе. Указания на место захоронения были туманными и противоречивыми, однако могилу Диониса, по свидетельству афинского историка Филохора, показывали святая святых Аполлонова храма, и выглядела она как лестница из двух ступеней, ведущих к триподу. На аттическом вотивном рельефе конца V в. до н. э. изображен Аполлон, сидящий на месте Пифии и касающийся ногами ступеней, – таким образом раскрывалась ключевая идея и функция оракула. Оракул связывал верхний и нижний миры. Именно из нижнего мира, из сферы подземного Диониса, которую символизировала его могила, Аполлон черпал свои откровения. Неопровержимым свидетельством взаимосвязи между божественными братьями являлось принесение жертвы, без чего оракул не смог бы функционировать: в этом случае дионисийский ритуальный акт предшествовал аполлоническому.
Окончив речь, Деметриос зевнул и закрыл глаза с видом человека, честно исполнившего свой долг во всех смыслах этого слова.
– Фаллос, – прошептала Ника.
– Что? – Он вздрогнул, как будто его неожиданно и бесцеремонно разбудили, хотя, конечно, еще не успел заснуть.
– Для какой цели Дионис изготовил фаллос из фигового дерева?
– Ну, – фыркнул Деметриос, – это очень поучительная история. Уверен, тебе она понравится. Только, может, в следующий раз? До утра остается всего ничего, а мы…
– Сейчас! Сейчас! – закричала Ника и для пущей убедительности заколотила его кулаком по плечу. – Ну, пожалуйста!
– При одном условии.
– Я согласна!
– Ты даже не спросила, что это за условие.
– Если мне не изменяет память, ты тоже однажды дал свое согласие, толком не представляя, на что соглашаешься. Причем дал его не жене, а совершенно незнакомому человеку.
– Это точно, – признал Деметриос. – Ну что ж… Мое условие: ты повторишь поступок Диониса, о котором я сейчас расскажу.
– Договорились.
Он поправил пуховую подушку под головой, улыбнулся каким-то своим мыслям и тоном диктора из детской радиопередачи заговорил:
– Давным-давно рядом с бездонным болотом Алкиония недалеко от Лерны, откуда Дионис спускался в Аид и куда возвращался из Аида, на небольшом могильном холме высился фаллос. – Пауза. – Надо сказать, что в древности фаллосы на могилах часто заменяли надгробные памятники, это объясняется мифом о подземном и «ночном» Дионисе, как именует его Плутарх. Однако в мифе, связанном с упомянутым местом, речь идет не о могильных фаллосах, а о фаллосах из фигового дерева, использовавшихся для культовых надобностей. – Еще пауза, подлиннее. – Фаллос поблизости от Лерны установил сам Дионис в знак благодарности некоему Просимну или, может, Полимну, который показал ему дорогу в подземный мир, при этом попросив прекрасного юношу отдаться ему по возвращении, как это делают женщины. Он скончался раньше, чем Дионис вернулся из подземного царства, но бог, всегда исполняющий свои обещания, честно сел на фаллос, отмечавший место захоронения Полимна.
Воцарилось молчание. Ника лежала неподвижно, от всей души надеясь, что ему не слышен скрип ее извилин, которым сопровождалось обдумывание рассказа.
– Итак, моя дорогая, – вкрадчиво произнес Деметриос, нарушив торжественную тишину, – собираешься ли ты выполнить свое обещание, как сделал это господин наш Дионис?
– Ты имеешь в виду… но… эээ…
– Я не настаиваю на применении деревянного изделия, если тебя смущает именно этот момент.
Она приподнялась, опираясь на локоть, заглянула ему в лицо. Увидела белеющие в темноте зубы – негодяй ухмылялся во весь рот, – хихикнула и запустила руку под одеяло.
18
С открытием лыжного сезона отели Араховы начали заполняться туристами из Европы, Японии и России, на главной улице один за другим открывались магазины спортивного снаряжения, окна и вывески ресторанов, кафе и таверны гостеприимно светились до глубокой ночи. В то же самое время язычники Фокиды приступили к отправлению зимних обрядов. Из Беотии и Аттики чуть ли не ежедневно прибывали небольшие группы женщин, чтобы поучаствовать в них. Однажды даже появились четверо мужчин и долго сидели на камнях неподалеку от Толоса Мармарьи, пока жрецы двух богов, темного и светлого, совещались в одном из подземных помещений, которое называлось Пританей. Наконец к ним вышел Матиас и объявил, что они могут присоединиться к своим женам, входящим в свиту Диониса. Все эти люди разного пола и возраста приходили пешком, несмотря на сильные ветры и метели. Вглядываясь в их смуглые сосредоточенные лица, на которых горели неистовым фанатичным огнем темные глаза, Ника спрашивала себя, а есть ли на белом свете что-нибудь такое, ради чего она готова совершать аналогичные подвиги. Спрашивала, но ответа не находила.
И вот опять она стоит между Феоной и Деметриосом на небольшом плато в местечке под названием Фийи поблизости от Дельф и наблюдает за процессией из десяти или двенадцати женщин, взбирающихся вверх по заснеженному склону горы.
