Движение неуловимое, как бросок змеи. Ника чувствует себя крепко схваченной и понимает, что сопротивление бесполезно. Руки Деметриоса заключили ее в железное кольцо. Сердце колотится тяжело и часто, волны докатываются до горла, до живота, чуть ли не до коленок. Кровь грохочет в висках.
Деметриос наклоняется к ее лицу. Языком раскрывает готовые к поцелую губы. Да, он из тех, кто привык вторгаться, проникать, овладевать. И не просто привык – осознал это как «свое». То, что надлежит ему делать по жизни.
Впитывая его поцелуй, Ника вспоминает истории про вампиров. Может, именно так вампир целует свою жертву, прежде чем опустошить ее вены? Вампир Деметриос. Нет, не то. Кровь очень много значит для него, но он не вампир. Хотя о чем это она? Вампиры. О господи.
Он отстраняется ненадолго, чтобы перевести дух, потом целует ее опять. И еще раз. Ей слышны удары его сердца. Воздух, прозрачный и знойный, дрожит перед их лицами, и глядя друг на друга, они точно блуждают среди зеркал. Она не помнит, чтобы такое было с ней раньше.
Потому что ты здесь – это раз. И потому что ты здесь со мной – это два.
Само собой у нее вырвалось:
– Кто ты?
И он сказал ей.
– Пещера высоко над Дельфами… что происходило там в древности и что происходит сейчас?
На этот вопрос он тоже ответил.
10
Почти не соображая что делает, потерянная, опустошенная, Ника передвигалась по дому с грацией зомби и, чтобы не сойти с ума, влажной тряпкой протирала столы, подоконники, стеллажи и прочие горизонтальные поверхности. Единственное, что можно было утверждать с уверенностью, – она влюбилась. Мужчина с замашками бога-императора Дюны – сравнение с Паулем Атрейдесом постоянно приходило ей на ум, – господствовал в ее мыслях безраздельно. Ни о ком и ни о чем, кроме него, она думать не могла. Причем продолжалось это не день и не два, неделю точно, но если не врать себе, то даже, наверное, месяц… ммм… выносящая мозг бухгалтерия.
Со времени последнего совместного посещения Дельф прошло две недели. Сначала она пребывала в состоянии эйфории. Деметриос поцеловал ее, обозначил свои намерения. Но постепенно уверенность в том, что она правильно все понимает, начала ее покидать. Радостное ожидание сменилось тревожным, затем злобным, затем отчаянным. Зачем делать первый шаг, если не собираешься идти дальше? А если собираешься, какого черта делаешь это так долго? Что мешает?
Чуть позже Дериона просветила ее на этот счет. И с тех пор Ника точно знала, о чем свидетельствует ночная музыка, периодически разливающаяся по склонам гор. О том, что Иокаста, предводительница фиад, вновь соединилась в любовном акте с Деметриосом, одним из «чистых». Для совершения зимних обрядов требовались пятеро – так было в древние времена, – но сейчас из потомков тех «чистых» в живых остались только трое. И этого третьего, светлоглазого как черкес, отыскали с большим трудом. Не сразу он был принят членами общины как свой, но благодаря независимости, мужеству и хладнокровию в конце концов завоевал всеобщее уважение. Некоторые до сих пор ворчали, что он чересчур строптив, но конфликтов с ним избегали. Ника позволила себе усомниться в хваленом его хладнокровии и получила ответ: «Он умеет быть очень холодным, поверь. И холодность страстного по натуре человека намного страшнее холодности равнодушного».
Вспоминая историю про блондинку и заколку, Ника представляла себе все в мельчайших подробностях. Воображение нарисовало ей даже лицо девушки, не говоря уж о лице Деметриоса. С поправкой на возраст.
Вот они стоят у стены, кирпичной стены образца шестидесятых годов прошлого века – таких школьных зданий в Москве полным полно, – мальчик крепко сжимает кулак, смотрит на девочку в упор… его серые глаза вызывающе прищурены… девочка, растрепанная, рассерженная и оттого еще больше похорошевшая, рвет ногтями кожу с непослушной руки, не догадываясь, что сама себя загоняет в ловушку.
Он лишил ее девственности. Как это было? Рассыпавшиеся по подушке светлые волосы, запрокинутое лицо, прикушенная губа… Она закрыла глаза или нет, ощутив его внутри? Наверняка. А он? Как он вел себя? Нашептывал ласковые слова или атаковал молча и беспощадно?
…холодность страстного по натуре человека…
В поисках ответов на возникающие один за другим вопросы Ника, словно героиня фантастического романа, совершила путешествие во времени и оказалась третьей в постели Деметриоса и его подруги. Что он сказал после того, как дело было сделано? «Ну вот, дорогая, теперь ты сможешь наконец зажить полной жизнью». Или: «Как насчет повторить?» Она это слышала, слышала. Она могла написать книгу об этом.
…страстного по натуре…
С протяжным воплем ярости Ника размахнулась и с силой влепила скомканной мокрой тряпкой по стене. Села на пол, поджав под себя ноги и тупо уставилась на ящики облупленного деревянного комода. Любопытная вещица, черт побери. Антиквариат.
Трудно сказать, сколько времени она просидела так, может, минуту, может, пять минут, но когда в дверном проеме без единого звука нарисовался Деметриос, чуть не упала в обморок от испуга. Хорошо, что уже сидела, не высоко падать. Ей показалось, что ее разбудили посреди кошмарного сна.
– Дмитрий?.. – пролепетала она, моргая глазами.
Он внимательно смотрел на нее сверху вниз. Опять сверху вниз!
– Я слышал крик. – Голос негромкий и ровный. – Что случилось?
Окончательно опомнившись, Ника увидела в его правой руке пистолет. Нервно сглотнула.
– Я… мне, наверное, приснилось… или показалось…
– Что тебе показалось?
Она покачала головой.
– Не знаю.
Быстро и бесшумно он обошел все помещения, заглянул в каждый угол. Вернулся, задумчиво посмотрел на тряпку, лежащую там, куда Ника ее зашвырнула, оценил стерильную чистоту вокруг.
– Постель не разобрана.
– Я тебя не ждала, – съязвила она, выдавая себя с головой.
Деметриос глубоко вздохнул. Поставил пистолет на предохранитель и убрал под распахнутую черную куртку из плащевой ткани. Кивнул головой:
– Собирайся.
– В смысле?
– Вещи свои собирай, – бросил он через плечо, уже направляясь к выходу. – Только самое необходимое. Остальное я привезу тебе завтра.
Услышав рокот мотора за окном, Ника подхватила сумку и вышла из дома. Деметриос ждал ее за калиткой, сидя на большом черном мотоцикле. От этого зрелища у нее захватило дух. Мужчина на железном коне! Вооруженный мужчина. Со стыдом она поймала себя на мысли, что не отказалась бы увидеть его схватку с достойным противником.
– Куда мы едем?
– Садись. Обхвати меня руками. Крепче! И ничего не бойся.
Дрожа от волнения, Ника придвинулась ближе и обняла его так крепко, как смогла. Железный зверь взревел и рванулся вперед.
