– Айон! – раздался неожиданно громкий возглас.
Он открыл глаза. Одна из женщин, высокая, статная, настоящий воин с бюстом третьего номера, вскочила со своего места и шагнула вперед. Сидящие неподалеку коммандос встревоженно переглянулись, но промолчали.
– Да, – кивнул невозмутимо Галани. У него, в отличие от остальных, был вид человека, который услышал то, что и ожидал услышать. – Айон, солнечный бог, высший из митраистских богов, созидающий и разрушающий все на свете, символ бесконечного времени и долговечности.
– Солнечный бог, – пробормотал Деметриос, обращаясь словно бы к самому себе. – Аполлон?
– Вы мыслите в правильном направлении, – одобрительно заметил Галани. – Лев – зодиакальный знак, в котором солнце находится летом, змея же символизирует зиму и сезон дождей.
– Дионис.
– Дети одного отца. Вы правы, друг мой. Айон, этот львиноголовый бог, обвитый змеей, также символизирует единство противоположностей: света и тьмы, созидания и разрушения, мужского начала и женского. Ключи Айона – это ключи от прошлого и от будущего.
– Ключи, – задумчиво повторил Деметриос. – Значит, есть еще один ключ?
– Верно.
– И теперь я должен найти его? Второй ключ.
– Да.
Вот он, момент истины. Сейчас или никогда – так, кажется, говорят герои приключенческих романов, собираясь сделать Самую Большую Глупость в своей жизни.
– Я готов.
Его безмятежный вид озадачил их, опять начались переглядки, но поскольку нужные слова прозвучали, медлить было нельзя. У него ведь мог включиться здравый смысл – и как тогда втянуть его в задуманное бредовое мероприятие? Обе стороны понимали, что, соглашаясь на «поиски ключа», он превращает призрачную возможность в событие величайшей важности, но в чем состоит эта важность, было известно только одной стороне. Почему асимметричность позиций его не остановила? Позже он пытался реставрировать свои воспоминания, однако решающий момент, момент выбора, упорно ускользал. В голове тихо пело «вперед, вперед», и Деметриос шел без всяких рассуждений.
Вели его четыре женщины, вооруженные электрошокерами и полицейскими дубинками. Мимо книжных стеллажей, достигающих потолка… коридором с бетонными стенами… мимо дверей, ведущих в явно нежилые помещения, возможно, склады или мастерские… лестничными маршами вокруг шахты лифта, обнесенной металлической решеткой… на этой-то лестнице он и устроил провокацию. Резко подался назад, ударом локтя вывел из строя шедшую за ним следом конвоиршу, сгреб в охапку ту, что шла справа, чтобы прикрыться от той, что шла слева, отключил свою «ширму» коротким ударом в висок, аккуратно усадил на ступеньку, прислонив спиной к стене, быстро выпрямился – и больше уже ничего не видел вплоть до той минуты, когда очнулся в пустом квадратном помещении, похожем на бетонную коробку, на жестком холодном полу.
Шевельнулся, скривился. Мысленно выругался. По всей правой половине туловища расползлось болезненное онемение. Рука слушалась плохо. Судя по всему, одна из дамочек достала его электрошокером.
Перекатившись без звука, Деметриос встал на ноги. Огляделся. Коробка, в которую его поместили, точно насекомое, освещалась шестью маленькими круглыми лампочками, встроенными в панели подвесного потолка. Шершавые серые стены, такой же пол. Холод. Даже свет холодный.
Не успел он задать себе вопрос, что все это значит, начался кошмар. Вместо лампочек включили стробоскоп, причем со звуковым сопровождением, как на молодежной дискотеке. Назвать эти звуки музыкой было невозможно, впрочем, если бы до Деметриоса дошли слухи, что именно такая музыка играет в аду, он бы поверил. Авангард? Тяжелый металл? Хватит, хватит, я все скажу… но не тут-то было.
В двух шагах от себя при помощи внутреннего радара, который частенько заменял ему зрение, он засек человеческую фигуру. Так, что у нас здесь? Мужчина, крупный и подвижный. И явно намеревающийся атаковать. За вспышками синего, зеленого и фиолетового Деметриос разглядел боевую стойку, из которой уже пошел удар. Без промедления он поставил блок и одновременно ударил сам. Бой без правил. Бой не на жизнь, а на смерть. Ему приходилось участвовать в таких.
Противник был силен. Быстро и плавно переходил из стойки в стойку, все время принимая правильные положения, благодаря чему в его защите практически не имелось «дырок». Изредка образующиеся – силен не значит совершенен – он молниеносно прикрывал. Однако «дырки» были всегда одинаковыми: происходило чрезмерное удаление рук либо от лица, либо от солнечного сплетения. Помня об этом, стараясь работать в режиме нападения, а не в режиме защиты, Деметриос дождался момента, когда незнакомец вновь допустил ожидаемую ошибку, к тому же оказавшись на нужной дистанции, – и нанес ему точечный удар по глазам. Есть! Тот покачнулся, затряс головой. Кажется, у него начались проблемы со зрением. Теперь по коленному суставу… Вопль бедолаги был бы слышен на другой окраине города, если бы не стены. Вот и все. Катающийся по полу со сломанным коленом и орущий, как женщина в родах, он был абсолютно безопасен.
Деметриос попятился, переводя дыхание. Все? О нет… Новые спецэффекты заставили его вздрогнуть. Оглушающая музыка сменилась воем сигнальной сирены, разноцветные сполохи – дымным полумраком. Работать в задымленном помещении он был обучен, но сейчас уже слишком устал, чтобы радоваться. Короткий поединок с врагом номер один измотал его, потребовав предельной концентрации воли и сил. И тут из серых клубов дыма выпрыгнул враг номер два. Его правая рука прочертила в воздухе сверкающую дугу. Тусклый опасный блеск. Блеск стального лезвия.
Лишь несколько мгновений спустя, когда поверженный враг со стонами отползал прочь, Деметриос осознал, что в точности повторил номер Годзо Сиоды, описанный самим мастером в одной из книг. Всякая мыслительная деятельность прекратилась. При виде оружия тело рефлекторно пришло в движение, избавив Деметриоса от необходимости думать и выбирать. Именно телу, выполнившему моментальный вход ирими, удалось избежать удара ножа, затем вытянуть раскрытую руку нападающего своей правой рукой, а левой нанести уракен – удар тыльной стороной кулака – чуть ниже его носа. Если бы в данной ситуации решение принимала голова, Деметриос был бы уже мертв. На такой дистанции ожидать иного не приходилось. Теперь же оставалось только подойти и перерезать горло врагу его собственным ножом. Чик! По бетонному полу потекла кровавая река. Время человеколюбия прошло.
Тяжело дыша, он поднялся на ноги. Разжал пальцы, чтобы осмотреть рукоять ножа. Он ощущался как нечто необычное – необычными были и вес, и форма, и рельеф. А нож ли это вообще?
Загудели невидимые машины и механизмы, помещение очистилось от дыма, вспыхнул свет, и Деметриос увидел три вещи одновременно: тело своего мертвого врага, простертое на полу в луже крови, тело своего живого врага, корчащееся в дальнем углу, и нож, на рукояти которого было изображено крылатое существо с телом человека и головой льва, обвитое змеей.
Нож. Ключ.
Ключ?..
