Представив это, я содрогнулся. О Митра, что будет с мамой?!.
— Да лучше уж я…
Ухмылка Александра стала не просто противной, но отвратительной.
— А вот и нет. Ты не покончишь с собой. До самого последнего момента ты будешь лелеять надежду, что твои родственнички разыщут тебя или прикончат меня до истечения отмеренных тебе лет жизни. Должен сказать, что в твоём случае окончательная и безповоротная потеря Дара невозможна, поскольку он уже пробуждён и будет сопротивляться полному уничтожению. Слишком большие дозы убьют вместе с ним и тебя. Однако не обольщайся — действие препарата рассчитано на два года, а я для пущей верности буду навещать тебя раз в год или полтора твоего субъективного времени и вкалывать очередную порцию. Это будет хлопотное дело, но в целом приятное… Хотя, конечно, жаль, что я не могу одним махом уничтожить твой Дар, как сделал это с внуком Артура.
— С каким ещё внуком?
— Да так, с одним ублюдком. — Александр прямо-таки замурлыкал от удовольствия. — Эта история началась незадолго до того, как Артур отправился на поиски вашего отвратительного Источника. Тогда — как, впрочем, и сейчас — он грешил с Дианой, но не упускал случая потрахаться на стороне. Особенно на Земле Гая Аврелия, где женщины становились в очередь, чтобы лечь под него. Ещё бы — доблестный воин, герой! Одна из таких блядей родила дочь, но Артур о ней так и не узнал. Я нашёл эту маленькую сучку в возрасте одиннадцати лет и, выяснив, кто её отец, определил её в один из борделей Ордена. Всё это время она ублажала моих рыцарей, и ею были довольны; но когда Артур объявился и подло убил моего сына Харальда, я велел сжечь её на костре как ведьму. Правда, не сразу — она, как на грех, забеременела, и я дождался, пока она родит ребёнка. А потом её сожгли, причём живьём, на подсыревших дровах. Я получил огромное удовольствие, наблюдая, как она медленно поджаривается. — Александр умолк, и на его лице появилось мечтательное выражение, точно он вспоминал о грандиозном пире в доме Лукулла.
Меня едва не стошнило.
— Да ты просто чудовище! — потрясённо воскликнул я.
Александр устремил на меня жёсткий, пронзительный взгляд:
— Значит, я чудовище? Выходит, Артуру позволено убивать моих детей, а мне и отомстить нельзя? Поступок Артура все приветствовали, считали, что он совершил чуть ли не подвиг. А когда я ответил ему той же монетой, то получается, что я — чудовище!
Я не стал вступать с ним в дискуссию. Спорить с безумцем — безумно вдвойне.
— Так что же ты сделал с внуком Артура? — спросил я.
— Я уже сказал что. Я решил не убивать его, а лишить Дара и превратить в простого смертного. К тому времени я полностью подготовился к переселению в этот мир и присмотрел несколько кандидатур на роль приёмных родителей маленького ублюдка. Молодая чета Бельфоров оказалась наиболее подходящей.
На миг позабыв о своей слабости, я вскочил на ноги.
— Так это Морис?!!
Небрежным жестом Александр толкнул меня обратно. Я рухнул в кресло, как мешок с тряпьём.
— Да, да, да! — сказал он. — На самом деле Морис внук Артура и твой двоюродный племянник. Я точно рассчитал время и подменил его сразу после рождения у жены Франсуа де Бельфора сына. А затем проследил, чтобы подмена не была обнаружена.
— А как ты поступил с настоящим Морисом де Бельфором?
Александр проигнорировал мой вопрос и продолжал:
— Впоследствии был создан биохимический блокиратор Дара, и я использовал его на Морисе. К шести годам Дар Мориса был успешно уничтожен. — Последовала очередная гадкая ухмылка. — Тогда я уже заменил Франсуа де Бельфора. Предвидя твой глупый и наивный вопрос, отвечаю: разумеется, настоящего Франсуа де Бельфора я убил и, появляясь изредка на Земле, принимал его облик. А последние восемнадцать лет я бóльшую часть своего времени выдаю себя за Франсуа де Бельфора.
— И ты можешь так долго удерживать искусственный облик?
— Я могу удерживать его сколь угодно долго. Говорят, что Хаос — бесформие; на самом же деле он — бесконечное многообразие форм. В отличие от адептов Источника, я способен не только принимать любой облик, но и сохранять его длительное время, не прилагая ни малейших усилий. Кроме того, я умею скрывать свой Дар — ты сам убедился в этом. Да и Кевин однажды проверял меня и получил отрицательный результат.
Воцарилось недолгое молчание. Я тщетно ломал голову в попытке найти выход из западни, в которую попал по собственной неосторожности и невероятному стечению обстоятельств, но все лазейки были надёжно перекрыты. Я полностью находился во власти одержимого местью безумца, в чьём распоряжении было могущество Хаоса.
Александр достал из кармана сигарету.
— Будешь курить?
Я не отказался, но и не стал благодарить. Прикурив от протянутой зажигалки, я спросил:
— Что ты собираешься делать с Морисом?
— То же, что и с тобой. С тем только отличием, что держу его при себе, а не отправляю в быстрый поток. Я хочу растянуть удовольствие на многие-многие годы. Морис считает меня своим отцом и восхищается мной. Когда же он состарится и придёт его смертный час, я расскажу ему правду о том, кто он такой, и последние дни его жизни будут сущим адом. А потом я пошлю Артуру посылочку — гроб с мёртвым стариком, его внуком.
Я зябко передёрнул плечами, но приложил все усилия, чтобы мой голос не дрогнул.
— Весьма изощрённая месть.
Александр самодовольно кивнул:
— Думаю, Артур тоже оценит её.
— Однако не кажется ли тебе, — продолжал я, — что после первой посылки, отправленной моему отцу, вторая уже не произведёт должного эффекта? А ведь прежде всего ты стремишься насолить Артуру.
Не знаю, чего я этим добивался. Может быть, надеялся, что Александр, поразмыслив над моими словами, решит сразу прикончить меня, чтобы не портить сюрприз, приготовленный для дяди Артура. Но как бы то ни было, я не стыжусь проявленного мной малодушия. Я никакой не герой, а обыкновенный человек, и по мне лучше быстрая смерть, пусть даже мучительная, нежели долгое, безрадостное и бессмысленное существование в ожидании смерти от старости — да ещё отягощённое призрачной, несбыточной надеждой на чудо…
Александр хмыкнул:
— Отчасти ты прав, Эрик-гадёныш. Но я не убью тебя сейчас, нет. Даже не мечтай о лёгкой смерти. Вообще-то я не собирался марать о тебя руки — по крайней мере, в ближайшее время. У меня есть более важные дела, чем мстить твоему отцу, возбуждая лишние подозрения.
— И всё же ты…
— Это твоя вина, вернее, беда. Ты сам нарвался. Тебе крупно не повезло, что ты встретился с Софи, прежде чем я успел принять необходимые меры. Ты обнаружил у неё Дар и тем самым подписал себе смертный приговор.
