Итак, выехав из Тайаня, она провела пять дней в дороге, меняя автобусы, пока наконец не добралась до Гуаня в провинции Хэбэй. Дорога была утомительной, но зато никаких неприятностей с ней не произошло. в Гуане провинция Хэбэй уже граничила с Пекином, так что буквально через две пересадки она могла оказаться в столице. От этой мысли сердце Ли Сюэлянь переполняла радость. Прибыв в Гуань вечером, Ли Сюэлянь нашла в каком-то переулке небольшой постоялый двор и пораньше легла спать, чтобы собраться с силами перед завтрашней поездкой в Пекин. Про ночь мы говорить не будем. а вот наутро, едва Ли Сюэлянь проснулась, как ощутила тяжесть в голове и слабость во всем теле. Она пощупала рукой лоб: он пылал, словно раскаленные угли. Ли Сюэлянь, не сдержавшись, громко застонала; дорога — не место для болезней, тем более если она ехала жаловаться. Ведь при таком раскладе пострадает не только ее здоровье, но и дело. к тому же она уже добралась до самого Гуаня, Пекин, можно сказать, маячил перед глазами, да и закрытие съезда было не за горами. Ли Сюэлянь просто не могла себе позволить сделать передышку. Пересилив себя, она умылась и, покинув ночлежку, направилась из переулка в сторону улицы, после чего постепенно добралась до автовокзала. Там она купила тарелку горячей каши, надеясь, что как следует пропотеет и ей станет легче. Она и не думала, что от еды ее тут же вырвет. Так что все, что она съела, вышло обратно. Отставив тарелку, она по-прежнему была готова покинуть Гуань, поэтому потащилась покупать билет на автобус, выбрав маршрут до Дасина. в автобусе она стала размышлять, что заболела из-за тяжелой дороги, ведь, выехав из Тайаня, она десять с лишним раз меняла транспорт. Экономя на еде, она питалась исключительно лепешками да соленьями, за три дня она не покупала ничего из овощей, ни разу не поела супа. Теперь она раскаивалась. Верно говорят: в доме будь беден, а в дороге — богат. не стоило так ущемлять себя в пути. Ладно бы она только заболела, но теперь под вопросом находилась ее жалоба, а этого уже не исправить. Конечно, переутомление и еда в сухомятку сделали свое дело, но все-таки гораздо больше вреда, думала Ли Сюэлянь, ей причинил Чжао Большеголовый. Он интересовался ею в школе, потом помог, когда двадцать лет назад она впервые приехала в Пекин, да и двадцать лет спустя он не оставил своих ухаживаний. Чтобы добиться ее расположения, он даже споил охранявших ее полицейских, после чего они вместе бежали в провинцию Шаньдун. Ведь она считала, что он делал это ради женитьбы на ней, поэтому, остановившись с ним в гостинице соседнего уезда, она даже согласилась с ним переспать. Чувствуя, что им хорошо вместе, Ли Сюэлянь решила прислушаться к нему и не ехать жаловаться в Пекин. Вместо этого они вместе съездили на гору Тайшань. и каково же было ее удивление, когда она узнала, что это была ловушка. Оказывается, Чжао вступил в сговор с уездными чиновниками, поэтому она нужна была ему не только в качестве невесты. за всем этим стояла задача не пустить ее жаловаться в Пекин. Ведь в таком случае все чиновники вздохнули бы спокойно. Да и у самого Чжао Большеголового имелись свои интересы. Когда же Ли Сюэлянь стала случайной свидетельницей телефонного разговора Чжао, в мозгу ее словно разорвалась бомба. Но злилась она не только на Чжао Большеголового, который снюхался с чиновниками, но и на саму себя. Ведь ей в этом году уже стукнуло сорок девять, жаловалась она двадцать лет подряд, во время своих разъездов с чем только не сталкивалась, в каких только водоворотах ее не крутило, а тут умудрилась утонуть в луже и попасть в руки Чжао. Да ладно бы просто он ее обманул, так еще и затащил в постель. за обман можно отомстить, а вот как очиститься от позора за поруганную честь? Это посуду можно отмыть, а как отмоешь себя от такого? Как говорится, Му Гуйин
[29]
в свои пятьдесят три года снова приняла командование, а она, Ли Сюэлянь, в сорок девять снова потеряла целомудрие. а ведь в списке жалоб одной из ее претензий к Цинь Юйхэ значилось, что он обозвал ее распутницей Пань Цзиньлянь. Двадцать лет она оберегала свою репутацию, а тут из-за Чжао Большеголового и в самом деле превратилась в Пань Цзиньлянь. в какой-то момент она готова была убить его. Однако это бы ее не успокоило. за убийство ей самой бы пришлось поплатиться жизнью. а это будет только на руку всем чиновникам, которые без всяких потерь выйдут сухими из воды. Поэтому до того, как расквитаться с Чжао, Ли Сюэлянь должна была подать жалобу. а разобраться с Чжао она еще успеет. Если говорить о ее жалобах, то этот год считался особенным. Впрочем, раньше у нее был подобный опыт. Вот и сейчас она собиралась жаловаться не только на Цинь Юйхэ, но и на чиновников всех рангов: на члена судебной коллегии Цзя Цунмина, с которым сговорился Чжао, на председателя суда Ван Гундао, на начальника уезда Чжэн Чжуна, на мэра города Ма Вэньбиня… Именно они сообща постепенно загнали ее в угол и вынудили на этот шаг. Из-за всех этих треволнений в дороге у нее поднялась температура. Думая поначалу, что ей просто жарко, она открыла в автобусе форточку. Хотя уже стояла весна, ветер дул холодный, поэтому ее просквозило и она, естественно, заболела. Теперь же всю дорогу от Гуаня до Дасина она просидела с плотно закрытым окном. Опираясь головой о стекло, она чувствовала, как всю ее бросает в жар. Рано утром ей казалось, что горит у нее только голова, сейчас же у нее появилось ощущение, будто всю ее кинули в огонь. Она ехала словно в дурмане. Наконец их автобус подъехал к границе Гуаня и Дасина, от которого начиналась территория Пекина. Тут Ли Сюэлянь заметила за окном четыре-пять полицейских машин, все они стояли с зажжёнными фарами, в то время как сами полицейские вышли на дорогу и, размахивая жезлами, останавливали весь транспорт, который направлялся в Пекин. Вдоль дороги выстроилась длиннющая очередь на досмотр, здесь были и большие пассажирские автобусы, и грузовики, и микроавтобусы, и просто легковушки. От испуга Ли Сюэлянь разом прошиб холодный пот. Она отказалась ехать из Тайаня на поезде Шанхай-Пекин, отбросила вариант прямого автобуса до Пекина, добиралась на перекладных, а это, как оказалось, также не избавило ее от досмотра. Похоже, все эти десять с лишним пересадок оказались совершенно напрасными. и от простуды она мучилась совершенно зря. Но то, что сейчас она пропотела, пошло ей на пользу. Очередь на досмотр растянулась на километр. Прошло больше часа, прежде чем к ним в автобус вошли двое полицейских. Они поочередно подходили к каждому из пассажиров, проверяли документы, спрашивали о цели визита, просили предъявить выданное в уездной управе сопроводительное письмо. Точно такую же проверку Ли Сюэлянь проходила на границе провинции Хэбэй с Пекином двадцать лет назад, когда впервые поехала в столицу. Поскольку она не впервой попадала в такой переплет, то особо не волновалась. Кому-то после досмотра разрешалось продолжить поездку, кого-то высаживали из автобуса. при этом последние проявляли полную покорность. Наконец дошла очередь до Ли Сюэлянь. Сначала полицейский проверил ее удостоверение личности. Ли Сюэлянь вместо своего паспорта протянула подделанный документ. Она сделала его три года назад за двести юаней в одном из переулков района Хайдянь в Пекине. По этому паспорту ее звали Чжао Сюэ, что на слух звучало как «оправданная», ведь не ради ли оправдания она мыкалась уже двадцать лет? Фальшивый паспорт был сделан настолько хорошо, что ни в прошлые разы, ни сейчас полицейские ничего не заметили. Возвращая документ, полицейский спросил:
