– Чего тебе? – остановился Петров.
– А правда, что твой, как это называется, кореш состоит на учёте в детской комнате милиции? – спросил малыш.
– В детской комнате? На учёте? – растерялся Петров.
– А что, нет? – насторожился Филипп.
– Состоит, состоит, только с обратной стороны… – пробурчал Петров.
– Что же это, он, значит, лучше других хулиганов или хуже? – затаив дыхание, спросил Филипп.
Петров поманил его пальцем, и тот, как зачарованный, слез со своего места и подошёл к нему. Петров наклонился к Филиппу и жутким шёпотом сказал:
– Хуже!
– Ишь ты как! – также шёпотом отозвался Филипп. – То-то у нас шум поднялся!
– Слушай, а ты, я вижу, проворный парень, помоги-ка мне вещи отнести! – небрежно предложил Петров.
– Давай! – охотно согласился Филипп.
И они зашагали дальше, по-братски разделив всю поклажу. По дороге Петров что-то рассказывал Филиппу, азартно размахивая руками, очевидно, бытописал подвиги знаменитого хулигана Васечкина, а Филипп внимательно слушал, на матывая историю за историей на ещё невыросший ус.
Глава 8. Как хорошо быть хулиганом!
Инна Андреевна стояла в спальне над спящим Васечкиным и с сожалением смотрела на него, видимо не решаясь разбудить. Наконец она вздохнула и осторожно потрясла его за плечо.
– А? Что? – открыл глаза Васечкин. – А, это вы, Инна Андреевна! Бонжур!
– Бонжур! Бонжур! – сказала Инна Андреевна. – Извини, Васечкин, что я тебя разбудила, но уж дело больно серьёзное. Скажи, с вами в автобусе, когда вы ехали, больше никого не было?
– Никого вроде. А что, Инна Андреевна?
– Да вот все говорят, что приехал этот самый хулиган. Многие его уже видели. А документов у меня на него ещё нет. И путёвки нет. И сам он неизвестно где. В общем, ничего не понимаю. Ладно, пойду. Досыпай, Васечкин. Ещё раз извини меня.
Васечкин во время этого монолога едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Ничего, Инна Андреевна, – выдавил он из себя, – пустяки. Я уже не спал.
– Ну ладно, Васечкин, я пошла. Надо разобраться в этой истории.
– Оревуар, Инна Андреевна! Бон шанс! Желаю удачи! – любезно пожелал Васечкин.
– Оревуар, Васечкин! – улыбнулась Инна Андреевна. – Э у э Петров?
– За вещами пошёл. Скоро придёт. Ту ду сюит!
– Же компрен! – сказала Инна Андреевна. – Салю а Петров дю ма пар!
И она ушла, озабоченно покачивая головой.
– Хорошо! – сказал ей вслед Васечкин. – Передам.
И он начал было переворачиваться на другой бок, но не тут-то было.
Дверь в спальню приоткрылась, и в неё заглянул рыжий веснушчатый парнишка. За его спиной виднелось ещё несколько физиономий.
– А вам чего? – недовольно спросил Васечкин.
– Мы к тебе… – неуверенно сказал рыжий и осторожно вошёл в спальню.
Ещё несколько ребят вошли вслед за ним и столпились на пороге.
– Ну, дальше что? – сердито спросил Васечкин.
Рыжий совсем оробел.
– Разговор есть… – выдвинулся из-за его плеча долговязый парень. – Помощь нужна!
– В смысле? – заинтересовался Васечкин.
– Да житья нет! – осмелел рыжий.
– От кого?
– Да от председателя совета дружины, от Антона. Такого председателя ни в одном лагере нет! Такие мероприятия устраивает, что никому и в голову не придёт.
– Дисциплиной совсем замучил! – поддакнул долговязый. – Всё ему мало. Куда ни придёт, ко всему придирается. Соринку на полу увидит, весь пол перемывать заставляет. Ну и моешь! А в комнате метров пятьдесят квадратных… – возмущённо подхватил ещё один, курносый вихрастый паренёк.
– Неужели? – возмутился Васечкин.
– Честное пионерское! – закричали все хором.
– Ко всем пристаёт!
– Прямо помешался на показателях!
– Из-за них может с утра до вечера гонять туда-сюда!
– Ни поиграть, ни искупаться!..
– Да это просто хулиганство! – Васечкин вскочил с кровати.
– А попробуй ему слово поперёк сказать, внеочередными дежурствами замучает… – подливал масла в огонь рыжий.
– Или самодеятельностью заниматься заставит! – канючил долговязый. – Мне, например, монолог Гамлета учить велел… Вот хожу целый день и думаю: «Быть или не быть?»
– А чего тут думать? – вскипел Васечкин. – Конечно бить!
– Правильно! – обрадовались все. – Вот и давай, займись!
– Слушай, – радостно спросил рыжий, – может, ты есть хочешь? Вот! – И он достал из целлофанового пакета трехлитровую банку засахаренной клубники.
– Вы что, ребята?! – попробовал было отказаться Васечкин.
– Бери, бери! – всунул ему банку в руки рыжий. – Мне ещё привезут.
Тут, как по команде, все кинулись к Васечкину со своими приношениями. Чего там только не было: и конфеты, и печенье, и фрукты – одним словом, всё, чем богаты родительские передачи!
– Бери, бери! – кричали все. – Помоги только… Если ты не поможешь, так хоть из лагеря беги! Не каникулы, а мучение одно!
– Ладно! – благосклонно кивал Васечкин, принимая щедрые дары. – Я постараюсь…
– Ты уж как следует постарайся! – сказал долговязый и кивнул своим: – Всё, ребя, уходим.
Компания моментально и бесшумно удалилась.
Когда дверь за ребятами закрылась, Васечкин хозяйским глазом окинул гору из кульков, свёртков и банок и, удовлетворённо потерев руки, принялся за клубничное варенье, черпая его из банки большой ложкой.
Вкус варенья, очевидно, привёл его в такой восторг, что Васечкин не мог удержаться и запел:
Как хорошо быть хулиганом,
Признаться, даже не ожидал!
Пустяшным, можно сказать, обманом
Такого страху на всех нагнал!
Не важно быть,
Сумей прослыть!
Тогда без напряжения
Всегда и всюду
Себе добуду
Почёт и уважение!
Как хорошо быть хулиганом!
Эта работа мне по плечу.
Не вынимая рук из карманов,
Я побеждаю кого хочу!
Не важно быть,
Сумей прослыть!
Тогда без напряжения
Всегда и всюду
Себе добуду
Почёт и уважение!
