А пока у них было то, что было, и двое снайперов Секретной службы, точнее, стрелок по фамилии Коллинз и наблюдатель, известный как Эл Тако, или Эль Тако, отложили в сторону винтовку и работали с «Джоном». Работы особой не было: перед ними была обычная постиндустриальная американская улица захолустья – дорога с желтой разделительной, безликие быстровозводимые склады, в которых хранятся тысячи тонн китайских товаров, ждущих своих американских покупателей, серая и жухлая трава да шум автострады, который здесь почти не слышен после того, как поставили шумоизолирующие щиты…
– Эл…
– Что?
– Мой отец работал на таком же заводе, слышишь?
– Да. И что?
– А теперь его нет. Посмотри, и этого завода нет. Одни склады. И где работать? Кто производит то, что лежит на этих складах?
– Пусть лучше об этом думает тот парень, которого мы охраняем.
– Нет, должны подумать все мы, – сказал Коллинз. – Мне понадобились тапочки для душа, я пошел в «Хоум Депо» и купил. Китайские. Есть что-то, что мы не китайское покупаем? Я уже не помню…
– Хватит. Лучше посмотри вон на того типа…
Тако указал объективом на какого-то парня в белой рубашке – негр, лет тридцати, не оборванец, не бомж, чистый. Но у него не было машины, и он привлекал этим к себе внимание – в США каждый, у кого нет машины, привлекает к себе внимание. Еще он осматривался по сторонам, читал вывески…
– Что он делает… что ты делаешь?
– Может, у него сломалась машина?
– В таком случае почему ему не вызвать трайпл-эй
[56]
?
– Не знаю. Может, у него есть долг. Или он ищет что-то.
– Что он может тут искать?
– Друга… не знаю. Поставил его на опознание?
– Поставил.
– Ну и все. Он не агрессивен, оружия не видно.
– Он не уходит. Стоит на месте.
– Эй, это не запрещено законом. И он один.
– Мне он не нравится, – упорно повторил Тако.
– Ну и черт с ним. Лучше скажи, если все, что мы потребляем, делают китайцы, то как мы с ними расплачиваемся?
– Может, они тоже что-то потребляют. Например, «Боинги».
– Да, но что мы будем делать, когда они научатся делать и «Боинги»?
– Не знаю. Может быть, будем продавать записи Эминема. Петь, как Эминем, китайцы точно никогда не научатся.
– К их же благу. Но я серьезно. Тебе не кажется, что все идет в задницу?
– Почему так?
– А почему мы здесь прячемся?
– Мы не прячемся.
– Только не говори, что это учения. Зачем мы поссорились с русскими? Мы поссорились с арабами, с русскими… слишком много врагов.
– Для снайпера ты слишком много говоришь.
– Это мне не мешает.
Чтобы прервать размышления словоохотливого напарника, Тако взялся за рацию.
– Беглец, здесь Фалькон, ответьте.
– Беглец на приеме.
– Пост Фалькон, у нас все тихо. Движения нет.
– Фалькон, доклад принял.
– Беглец, долго нам еще тут торчать?
– По обстановке. Вам нужна смена?
– Пока нет, сэр. У нас еще остался кофе.
Удивительно.
Тако был известен как настоящий кофеман. Он не имел каких-то особых предпочтений – просто пил все, что было кофе.
– Пришлю вам кофе. Фалькон, отбой.
Тако положил рацию, посмотрел на аппарат.
– Установлен?
– Нет.
– Ну и все. Это простой парень, отключай эту хрень. Какую машину ты собираешься покупать?
…
– Я хочу «Гранд Чероки».
– Это дорого.
– Плевать. Зато круто и топливо жрет не так, как «Шевроле».
– Ты не пройдешь кредитный рейтинг.
– Это почему?
– Потому что ты на грани вылета с работы. Из-за болтливости. Джи-мены
[57]
не чешут языком, как старые бабки.
– Эй, кто тут старая бабка?
– Ты.
Аппарат мелодично пиликнул: пришли данные.
– Чертов зуммер.
– Это тебе не сотовый.
– Заткнись!
Тако, пораженный грубостью напарника, уставился на него.
– Дейтон Ахмед… – с ужасом прочитал Коллинз, – гражданин Канады, родители мигранты из Сомали, тридцать один год. По данным, предоставленным британской Секретной разведывательной службой, крайне нетерпимый религиозный фанатик, предположительно участвовал в боевых действиях в Сирии и Сомали на стороне радикальных исламистов, имел контакты с Самантой Льютвейт, известной как Белая вдова, предположительно участвовал в налете на Киншасу, вербовке…
Тако схватился за рацию.
– Беглец, здесь Фалькон – Красный, у нас в поле зрения лицо, подозреваемое в террористической деятельности, идентифицирован как опасный религиозный фанатик, исламский экстремист, прием.
– Фалькон, Красный принял, сообщите – указанное лицо враждебно?
– Нет, сэр, но он торчит тут не меньше двадцати минут и разговаривает по сотовому.
– Он побежал! – крикнул Коллинз.
– Беглец, уточнение, цель побежала, цель побежала.
– Фалькон, вас не слышу, повторите – в какую сторону цель побежала? Он бежит в нашу сторону, ответьте?
– Коллинз, твою мать, куда он бежит?
– К дороге! К дороге!
– Беглец, цель удаляется от нас.
– Машина! – крикнул Коллинз. – Вижу грузовик.
В начале улицы появился грузовик, «Форд Эконолайн».
– Беглец, мы видим грузовик!
– Фалькон, вас не понял, уточните, какой грузовик, прием.
– Банковский броневик! – крикнул Коллинз. – Идет в нашу сторону! Он идет на нас!
Грузовик направлялся к зданию, разгоняясь.
– Беглец, банковский броневик идет прямо в нашу сторону. Идет в нашу сторону.
– Беглец всем постам – Свободный орел, Свободный орел! Уходим отсюда.
«Свободный орел» было сигналом срочной эвакуации, принятом в Секретной службе США.
– Эл, что мне делать!? – крикнул Коллинз.
По правилам применения оружия, оснований стрелять у них не было.
Тако оглянулся – подозреваемого в поле зрения уже не было. Он побежал, как только увидел грузовик.
