– Отлично. Вас не ищут?
– Похоже, что нет, сэр.
– Квартира в городе есть?
– Нет, сэр.
– Хорошо. Вы готовы действовать low level
[49]
, сержант?
– Да, сэр.
– Хорошо. Не показывайтесь близко от посольства. НТС свяжется с вами и даст вам координаты укрытия. А пока с вами не свяжется НТС, на вашем месте я бы вышел на берег реки Свислочь и посмотрел, что происходит. Если там, конечно, не оцеплено. Большие фургоны, неизвестные люди на крышах… и тому подобное. Понимаете, сержант.
– Да, сэр.
– Не приближайтесь к посольству. Даже не думайте атаковать его в одиночку! Так вы погубите и себя, и остальных.
– Я понял, сэр.
– Тогда – гунг хо
[50]
, сержант. Вы наш единственный человек на местности. И должны понимать, сколь вы важны. Пока ваша задача – разведать окрестности и возможный маршрут спасательной команды.
– Я понял. Семпер фи, сэр.
– Семпер фи, сержант. Удачи…
Морской пехотинец выключил телефон. Пара минут у него ушла на то, чтобы найти кусок провода и сделать что-то вроде крепления, позволяющего носить автомат под мышкой. Укрепив автомат так, чтобы его не приходилось поддерживать рукой, он вышел на улицу и пошел прочь – одинокая пешка в шахматной партии безумцев, у которой, как и у любой другой пешки, были все шансы пройти в ферзи.
– Храбрый парень… – нарочито спокойно сказал директор НТС по связи, – может, он под контролем?
– Это мой человек, – резко сказал комендант, – я отвечаю за него.
– Что же, теперь мы знаем, что это, скорее всего, военные, – подвел итог вице-президент. – Марк, у тебя есть данные, кто сейчас контролирует Беларусь?
– Там есть сложности сэр.
– Не говори мне про сложности, мать твою. За мои деньги я не хочу слышать про сложности.
– Сэр, мы можем точно сказать, что система управления белорусской армией сохранена и действует. Обмен между частями идет, интенсивность обмена повышенная. Генштаб так же активен…
– Где сейчас Лукашенко? Он жив?
– Никаких данных нет, сэр. Они заявили по телевидению, что президент жив, но его самого не показали. И еще русские.
– Русские?
– Спецназ. Мы засекли позывные двадцать второй бригады спецназа ГРУ, сорок пятой бригады спецназа ВДВ и еще какие-то неизвестные. Судя по теме переговоров, это тоже спецназ. Мы предполагаем, что они действуют по своей разведывательной информации и без взаимодействия с белорусами.
– А белорусы разрешали им находиться на своей территории?
– Официально нет, сэр. Но они там давно. Работают по Украине.
– Что еще?
– Еще… сэр, похоже, они сумели захватить по крайней мере часть документации в посольстве. В том числе и нашей.
– Прекрасно…
…
– Колин, что у вас?
Директор АНБ подключился к разговору.
– Сэр, мы дистанционно отслеживаем все переговоры из этого района, посольство поставлено на особый контроль.
– И?
– Черная дыра, сэр. Похоже, что они деактивировали все средства связи, имевшиеся в посольстве, и не имеют ни одного своего. Мы не можем дистанционно прослушивать их. Кто бы это ни был, им многое известно, сэр.
– Что еще?
– Сейчас мы работаем по телефонам всего Минска, пытаемся отследить закономерности. Мы предполагаем, что вокруг посольства у террористов есть сообщники, и вот у них-то могут быть активные средства связи. Мы пытаемся найти купленные примерно в одном месте и в одно время, сэр.
– Понятно.
– Еще мы пытаемся отследить весь массив информации по Минску за последнее время. Но флуктуации там большие, сэр.
– Колин, когда я слышу слово «флуктуации», мне хочется прервать финансирование.
– Сэр, я имею в виду, что Минск крайне неспокойный город сейчас и к этому мы приложили руку. Сейчас у нас есть огромный массив различных писем, твитов, звонков, сообщений, видео, и большинство из них – о чем-то чрезвычайном. Сложно выделить что-то, что прямо относится к нам и нашей проблеме…
– Адмирал, то, что происходит в Минске, не имеет к нам никакого отношения! – сказал госсекретарь.
Директор АНБ лишь сухо усмехнулся:
– Работа идет, сэр, но требуется время.
– Барри?
Директор ДБР только пожал плечами.
– Хорошо, – подвел итог вице-президент, – мы знаем, что это военные и, значит, скорее всего, они не станут резать головы на камеру…
– Звонок премьер-министра Польши, – сказал вошедший техник, – по звуковой линии
[51]
.
– Сэр! – снова зашел техник. – Звонок с борта номер один.
Все взгляды обернулись на вице-президента страны. Тот кивнул.
Борт номер один был переоборудован в две тысячи шестнадцатом финансовом году, до этого на переоборудование не было средств. До переоборудования средства связи на борту номер один были откровенно допотопными, уровня примерно середины девяностых – в любом корпоративном «Гольфстриме» они были лучше. Сейчас самолет президента США был оборудован высокоскоростной закрытой линией доступа в особую сеть Интернета для госслужбы и армии, не имеющей ни одного хоста с Интернетом обычным. Это позволяло проводить видеоконференции в полете.
Вице-президент США показался на экране, он выглядел старым и усталым. Вместо пиджака на нем был домашний свитер. Но все, кто собирался в этот день в Белом доме, знали, что этого человека нельзя было недооценивать. Однажды он сорок пять минут выступал перед собранием нефтяников – рабочих в Северной Дакоте, не зная о нефти больше, чем средний американский обыватель. И потом победил в Дакоте с разгромным преимуществом.
– Что у нас происходит? – спросил президент, не тратя время на приветствия.
Докладывать взялся советник по национальной безопасности.
– Господин президент, несколько часов назад группа хорошо вооруженных террористов захватила американское посольство в Минске. Сейчас они закрепились в здании, требований пока не выдвинули.
– Подтверждение есть?
– Да, сэр. Один из морских пехотинцев покинул территорию посольства и вышел с нами на связь…
– Что значит – покинул территорию посольства?
– Сэр, его послали оценить обстановку на улице. Он видел нападение и пытался противостоять, но сделать ничего не смог. По его словам, это были хорошо вооруженные и подготовленные боевики в количестве не менее пятнадцати человек. Спутниковые снимки показывают, что периметр посольства нарушен, на территории видны трупы. Извините, сэр.
